— Это точно! — звонко подтвердил куст дикого шиповника, росший неподалёку.
Кьяло всем телом развернулся к растению, попутно вытаскивая нож, и уже приготовился отбить любую атаку, но нападения не последовало. Кто бы ни прятался за кустом, вылезать наружу он не торопился.
— Эй, а ну выходи, — гаркнул парень. — А то сам подойду и вытащу, сколько бы вас там не сидело.
Рисса тем временем тихонько присела на корточки и, перехватив рассыпающийся букет из одуванчиков одной рукой, вторую прижала ладонью к земле. Короткие крепкие пальцы зарылись в почву, и мавка замерла, прислушиваясь к чему‑то, недоступному обычным людям. Её рука впитывала информацию, как дерево влагу — жадно, но аккуратно, пытаясь не упустить ни капли.
— Он там один, — наконец шепнула она своему спутнику.
— Вообще‑то, нет! — Немедленно отреагировал куст. — Как минимум, двое: я и арбалет.
— Тогда выходите оба, или я за себя не отвечаю! — рыкнул Кьяло.
— А если я выстрелю?
— Тогда и за тебя тоже не отвечаю!
Арбалета Кьяло не боялся. Хорошего стрелка, конечно, стоило опасаться. Но берсерк всерьёз считал, что хороший не стал бы прятаться за кустами. А густая листва, так надёжно скрывшая арбалетчика от посторонних глаз, почти наверняка мешала ему целиться.
Да и вообще, ситуация совершенно не казалась блудному царевичу серьёзной. Шестнадцать лет мотаться по миру, ввязываясь в неприятности, и не нажить ничего, серьёзнее синяков и ссадин, чтоб потом вернуться домой — и в первый же день получить стрелу в грудь… Бред же!
Риссе, однако, так не казалось. Оказавшись на родной территории, она наконец‑то решила всерьёз приступить к своим обязанностям телохранителя. Одуванчики рассыпались по траве неровным веером, а левая рука мавки вгрызлась в землю рядом с правой.
А потом блондинка тихонько запела.
И только тогда Кьяло подумал, что неплохо бы начать бояться. За жизнь нападающего, конечно.
Молодой дубок, росший сразу за кустом, едва слышно шелестнул ветвями и вдруг резко склонился к земле, будто превратившись в плакучую иву. Правда, выпрямился он почти сразу же. Но к этому времени в нём уже мало что осталось от прежнего дерева. Ствол раздался вширь, но стал заметно короче; тонкие ветви и листья исчезли, уступив место пяти сучковатым ответвлениям, напоминавшим короткие пальцы. И в этих пальцах вопил и извивался грозный стрелок. Не выпуская, впрочем, арбалета.
Выглядела эта жертва взбесившегося дерева типично для здешних мест: круглая веснушчатая физиономия, русые волосы стянуты кожаным ремешком, одежда обильно украшена вышивкой по вороту и рукавам. Разве что росту в арбалетчике было даже чуть меньше, чем в Риссе.
Кьяло все соплеменники почему‑то помнились исключительно высокими и широкоплечими. Видимо, из‑за того, что и сам он с детства был рослым, и братья постоянно тянулись вверх словно наперегонки друг с другом. Разве что Ярка всегда была мелкой, ну так она девчонка, ей можно.
Кстати, о девчонках…
Царевич присмотрелся к стрелку повнимательнее и, хмыкнув, убрал нож.
Несколько лет назад он без сомнений решил бы, что перед ним мальчишка. Но общение с сумасбродной эльфой и три года в военной академии научили берсерка нехитрой истине — девушки тоже иногда носят штаны и сапоги. А парни, вися в цепких объятьях магического дерева, обычно не верещат, как резаные, и не пытаются заслонить грудь от случайной ветки.
— Отпускай её, Рис. А то так общаться неудобно, даже у меня шея затекает.
— Как скажете, Ваше Высочество, — Мавка медленно, будто нехотя, вытащила из земли руки.
Дерево сразу же встрепенулось и моментально вернулось к прежнему, ничем не примечательному облику. Тонкие ветви обросли листвой и раскинулись в стороны, а пацанка, ничем более не удерживаемая, с визгом рухнула вниз.
Кьяло даже успел испугаться, что она сейчас расшибётся, когда визг вдруг прекратился, и девчонка зависла в воздухе в полуметре над землёй. Дальнейший спуск получился плавным и тихим.
— Ну предупреждать же надо! — буркнула арбалетчица, грозно потрясая оружием.
— Извини, — развёл руками Кьяло. — Так ты ведьма, что ли?
— Ага! — легко подтвердила девчонка. Несмотря на пребывание в древесном плену, она выглядела странно довольной. Будто только что подшутила над кем‑то, а этот кто‑то до сих пор не в курсе происходящего. — Удивлён?