Ксанка первая сжалилась над несчастным вороном. Хотя я готова была поспорить, что крыло у него в норме, и лететь он может, просто не хочет. Наглый ленивый птиц. Который на самом деле, как выяснилось, мой… Кто? Если Аллена — племянница покойного короля Альсоро, а Глюк — его сын, то сам Глюк мне… эээ… Двоюродный дядя? Жесть какая! И зовут его на самом деле Гил. И он человек, который последний раз был в человеческом облике в трёхлетнем возрасте, а с тех пор сменил штук пятьдесят звериных шкурок. Это какая же каша у него в голове творится, должно быть.
Я почувствовала, что моя собственная голова тоже вот — вот взорвётся. Слишком много информации, которую надо хоть с кем‑то обсудить. Хоть кому‑то проговорить вслух, лишь бы не сойти с ума. А Кьяло уехал, и Флая нет.
— Спасибо за всё, госпожа Оре, но нам, наверное, пора, — торопливо произнесла я, чтоб хоть что‑то сказать вслух.
— До свидания, — поддержала меня Ксанка.
— Заходите ещё, — ответила никса. — Одежду вернуть не забудьте. И, кстати, мелкая, уши‑то спрячь. Сейчас ими щеголять стало ещё опаснее.
Я торопливо прикрыла уши заклинанием, махнула напоследок водянице и направилась к городу, оставляя на песке цепочку мокрых следов от непросохших сапог. Но простуда мне, похоже, не грозила, так что можно было не волноваться.
К воротам мы подошли как раз перед открытием, но народу с наружной стороны стены, вопреки ожиданиям, было немного. Никаких торговцев, загулявших парочек и не успевших до темноты скоморохов. Только пара хмурых наёмников и какой‑то разряженный франт с выводком охраны.
— Нет, без документов я вас пропустить не могу, — устало объяснял стражник. — Особое распоряжение Восточного Совета в связи со сложившейся ситуацией.
— Что за самоуправство? Меня никто не предупредил! — кипятился франт, нервно переминаясь с ноги на ногу. В ярком камзоле, расшитом драгоценностями, он был похож на раскормленного петуха.
— Вы можете отправить записку в город. Если внутри найдётся заслуживающий доверия человек, который может подтвердить вашу личность, то мы вас немедленно пропустим.
Стражника завали Риш. Я помнила его ещё с первого моего дня в Тангаре и точно знала, что уговаривать его бесполезно. Все распоряжения начальства он выполнял безукоризненно. Вплоть до того, что и само начальство (то бишь Муллена) периодически отказывался пропускать в город во внеурочное время.
— Доброе утро, — поздоровалась я.
— Госпожа Марготта, — искренне удивился Риш, толкая в бок задремавшего после ночной смены напарника. — Как хорошо, что вы вернулись! А то ваш дядя уже всю внешнюю стражу на уши поставил. Да и внутреннюю тоже.
— Внутренняя ему не подчиняется, — отмахнулась я.
— А когда ему это мешало? — резонно возразил стражник. — Не будь войны, он бы весь Восточный Совет припахал к вашим поискам, даже Нермора. Кстати, про Нермора новость хотите?
— Не сейчас, — Новостей мне хватало и своих, чужие просто в голову бы не влезли. Даже если они про Нермора. Особенно про Нермора! — В город‑то пропустишь? А то с документами у меня тоже не очень, честно говоря.
— Сегодня пропущу. Но впредь лучше с собой носите, мало ли. А девушка с вами?
— Да. Но тоже без документов.
— Ну я запишу, для отчётности, — Риш вытащил из кармана мятый листок и обломанный кусок грифеля. — Как звать, откуда родом? Зачем в город?
— Звать Истой. Из Серого Лога, — Ксанка довольно удачно изобразила деревенский выговор, хотя я так и не поняла, зачем.
— Это не та деревня, которую эльфы спалили? — вмешался в разговор второй стражник.
— Та самая. Потому и пришла.
— Беженка, значит.
— Нет! Вести у меня важные!
— В общем, нам срочно к Муллену, — подытожила я, пытаясь аккуратно обогнуть загородившего дорогу франта. Но тот сердито уткнул пухлые руки в бока, отчего стал занимать ещё больше места.
— Почему это им можно без документов, а мне нельзя?
— Потому что госпожу Марготту я знаю лично, она здесь живёт. А за девушку она ручается, — терпеливо объяснил Риш. — Найдите человека из города, который за вас поручится, и тоже сможете пройти.
— Зачем искать? — запетушился франт. — Пусть вот она меня и проведёт! А то вся такая гордая стала, будто первый раз видит. Госпожа нашлась, тоже мне! Раньше‑то, небось, не так смотрела.
— Простите, вы, кажется, обознались, — как можно безразличнее произнесла я, попутно пытаясь вспомнить, не могли ли мы действительно где‑то встречаться.
Лицо у крикуна было щекастое, но бледное, с почти белёсыми бровями и ресницами, волосёнки светлые и жиденькие, и весь он напоминал рыхлое дрожжевое тесто, пытающееся сбежать из кадушки. В роли кадушки выступал костюм: слишком яркий, слишком помпезный. За таким костюмом его обладателя было практически не видно. Если он и раньше ходил в чём‑то подобном, то я скорей запомнила бы именно костюм, а не лицо.