— Брось сулицу! — потребовал я от лесной девы и шагнул на нее.
— Не подходи! — воскликнула она.
Еще шаг. Между нами метра три и дзяучонка отступает. Сулица вот-вот полетит в меня, но я не жду. Прыжком преодолеваю разделяющее нас расстояние и выбиваю древко из девичьих рук. После чего закрутил девице руку, так, чтобы она не вырвалась, и уложил ее лицом вниз.
Ну, а дальше все было просто. Ремень с ножнами со штанов девушки долой, кисти рук ей скрутил и в хижину. Затем вновь поднялся на крышу и занялся старшей лесовичкой. Связал, спустил тело на землю и опять таки в пещеру, тьфу, конечно же, под крышу.
Присел. Смотрю на живые трофеи. По внешнему виду типичные славянские девушки, молодые и миленькие. Вот только в мужской одежде и их эмоции невозможно прослушать. И дабы не терять времени, я начинаю допрос, надвигаюсь на младшую девчонку, которая зыркает на меня исподлобья, и спрашиваю ее:
— Кто вы и зачем следили за мной?
Молчание и обиженное сопение. Пленница отвечать не хотела — понятно, и я стал прикидывать, как бы ее раскрутить на информацию без применения пыток. Но в этот момент пришла в себя вторая пленница, которая произнесла:
— Хочешь разговора, обращайся ко мне.
— Вот как? — я присел уже перед старшей лесной девой. — Что же, давай пообщаемся. Кто вы?
— Воспитанницы святара Бойдана Волка, хозяина окрестных лесов. Меня Ива зовут, а ее, — она кинула взгляд на младшую, — Зоряна.
— И далеко отсюда ваш волхв?
— Не очень.
— Ну и зачем вы за мной следили?
— Бойдан послал… — девушка помедлила и добавила: — Тебя еще в Витебске приметили и там же почуяли, что ты ведун. Вот Бойдан и захотел узнать, куда и зачем ты едешь. Мы не думали тебе как-то навредить, и в мыслях такого не было…
— Это хорошо, — прервал я девушку. — Значит, мирно разойдемся. Но развязывать вас я пока не буду — не обессудь, красавица. Побеседуем, а там видно будет.
— Мы в твоей власти.
Ива смерила меня каким-то оценивающим и на удивление спокойным взглядом, а затем опустила глаза, и я продолжил разговор.
— Ты знаешь, что это за место?
— Знаю.
— И про тропы Трояна, наверное, слышала?
— Да.
— А как на них выйти?
— Просто. — Девушка кивнула на камень. — Приложи к нему руку и иди. Только далеко не уйдешь, страшно там.
— Это понятно, но я к этому готов. Сама-то на тропах бывала?
— Нет. Нечего мне там делать. Да и вообще, живым там не место, жуть одна.
— Давно вы за мной присматриваете?
— Третий день.
— А почему я вас не почуял?
— Мы в родных лесах и они нас защищают. Тебе, чужаку, не понять, хоть ты и ведун.
Я задумался над словами девушки и пришел к выводу, что она права. Как ни крути, но здесь я чужак. Впрочем, как и большинство венедских волхвов и ведунов. Ведь, несмотря на общность крови, славяне западные и восточные имеют отличия, которые сразу в глаза не бросаются, но они есть. Да, все мы родня. Да, есть общий язык. Да, кто не верит в Христа и чтит старых богов, является язычником. Однако, не все так просто. Восточная ветвь язычества и венедская это разные пантеоны, а следовательно, культура у нас несколько иная. Как пример, у варягов и тех же полян имелись общие боги: Святовид-Сварог, Велес, Перун, Лада, Макошь и Морена. Но при этом рядовые руянцы знать не знали, кто такой Даждьбог или владыка лесов Святобор, а жители Поднепровья не понимали, кто таковы Поревит, Поренут, Радегаст или Яровит. Это то, что на поверхности, а имеется множество мелких нюансов. Ну, а кривичи, которые являются потомками киммеров (готов-кимвров), вобравших в себя несколько балтийских родов и получивших через своих князей и их дружинников немалую толику варяжской крови, это вообще отдельная тема и у них свои культы, про которые мне известно очень и очень мало.
Вот как-то вспоминал христианские секты и здесь все примерно то же самое. С той лишь разницей, что язычники не убивают представителей других родовых верований, а мирятся с ними и признают право сородичей на уважение других богов. Разумеется, лишь в том случае, если речь не идет о каких-то непотребствах или культах открытого поклонения смерти. В этом наша сила, в уважении других людей и свободе выбора. Но в этом же, как ни странно, наша слабость, ибо верования не универсальны. Ну, а раз нет единства, то зачастую это ведет к разделению, расколу и удалению представителей одного народа друг от друга. Об этом я впервые узнал, когда с новгородским волхвом Берестом пообщался. А потом мысль развилась, когда делал прикидки на поход в земли почитателей Морены венделей. Но затем пришла война, и мне стало не до того. Все мои измышления насчет верований славянских племен опустились на дно памяти, а теперь они всплыли, ибо меня назвали чужаком.