Отрывок без названия публикуется впервые по тетради рукописей, где располагается среди рассказов и стихотворений 1959 года.
Фрагмент публикуется впервые по тетради рукописей, где датирован 20 июня 1959 г.
Формально это первое (и на долгое время единственное) опубликованное произведение художественной прозы Юрия Кузнецова. Рассказ печатается по единственной публикации в тихорецкой районной газете «Ленинский путь», 25, 28 февраля 1960 г.
На момент написания рассказа поэту было 19 лет.
В домашнем архиве поэта сохранилась черновая рукопись данного рассказа (без заглавия), датированная 26 сентября 1959 г. В этой рабочей версии у главного героя Мишки фамилия — Тепляков, вместо Петровского — Шемшелевич, вместо Сергея Зотова — Серёга Яровой.
Рассказ публикуется впервые по тетради рукописей (в той же тетради — черновая рукопись рассказа «Плечо товарища»), где датирован 8 декабря 1959.
Автобиографическая повесть публикуется впервые по недатированной черновой машинописи с многочисленными вставками и зачёркиваниями, состоящей из 31 пронумерованного листа (отсутствуют листы № 2 и № 20–21; лист № 2 нами восполнен по черновой рукописи, озаглавленной «Карусель» (зачёркнуто [ «Зелёные ветки»]; видимо, в какой-то момент Кузнецов решил изменить название повести на «Карусель»).
Повесть можно датировать приблизительно 1959–1965 гг., исходя из того, что в 1959 г. Кузнецов явно разрабатывал в прозе автобиографические мотивы (см. выше наброски к автобиографической повести «<Шурка Багрянский>»), 1962 годом датирован ряд черновых набросков к повести, где многие герои ещё названы своими подлинными именами и фамилиями (см. ниже), потом — до 1964 года — Кузнецов служил в армии на Кубе, и возможность набирать текст на печатной машинке, заново перерабатывая наброски, меняя фамилии и имена, скорее всего у него появилась только после возвращения на родину — в 1965 году, например, во время работы в редакции газеты «Комсомолец Кубани» в Краснодаре.
Происхождение названия «Карусель» прослеживается по ещё одной черновой рукописи к повести (отдельный лист с номером «2»), также восполняющей недостающий в машинописи лист № 2:
«…Ахтырский сразу смекнул, в чём тут дело и стерпел только три урока. Он и трое его дружков, именующих себя „кешами с бугра“, подстерегали меня, когда я возвращался домой после очередного такого занятия. Я столкнулся с ними за углом.
— А, англичанин! — сказал Ахтырский, резко выступил вперёд и обрушил на меня сокрушительный удар. Но я удержался на ногах, только отступил на шаг, сохранив равновесие. Ахтырский был поражён. Его удар обычно сбивал с ног всех, кому предназначался. С минуту он стоял в некотором раздумье, его дружки тоже молчали. [К тому моменту у меня рассеялись круги перед глазами и я увидел их лица.]
— Ладно, хватит с него, — сказали дружки и посторонились, давая дорогу.
„Ну нет, я не отступлю“, — сказал я сам себе. На другой день я застал Ахтырского с его дружками на школьном чердаке, где они играли в карты, и потребовал немедленного удовлетворения.
— Сейчас, — лениво сплюнул он, — вот доиграем.
После доигранной партии он поднялся [и шагнул ко мне. Я нелепо взмахнул руками и кинулся вперёд] и отколотил меня.
Я стыдился своих страшных синяков и полторы недели сидел дома. За это время услышал, что Валя поссорилась с Ахтырским. Когда я пришёл в школу, то место, где сидел Ахтырский, было уже свободно, [а я встретил Валин взгляд] он откочевал на другое, и я сел с Валей. Английским языком мы больше не занимались.
— Пойдём куда-нибудь, — предложила она однажды.
Мы пошли в парк, обнесённый чугунной оградой, в некоторых местах поваленной богатырскими усилиями местных хулиганов. На газонах высились сухие былья прошлогодней травы, голые ветки мартовских деревьев с резким стуком тёрлись друг по другу от ветра. Свежий воздух леденил лицо. За деревьями стояла старая карусель, которую даже по праздникам вращали вручную.