Генерал Хориути окончательно- отчаялся что-либо объяснить, этой женщине. Он поглубже уселся в кресло, — Конечно, мир весьма желателен...— спокойно произнес он,-— Великий император Мэйдзи даже сложил августейшие стихи, посвященные миру: «Пусть вся вселенная в спокойствии цветет, утихнут ветры и умолкнут бури...» Конечная цель всякой войны — мир. Восемь углов вселенной под одной крышей... Во имя этого великого мира,- как говорится, «ударим и разгромим мы врага...» Ради осуществления великого идеала совместного процветания всех государств Восточной Азии сейчас необходимо вести войну. Именно поэтому нынешнюю войну называют «священной». Вашего мужа тоже призвали в армию ради этих высоких целей. Надеюсь, вам это ясно.
— Ясно,— сказала Иоко. Как абстрактные выкладки, она готова была всецело принять слова генерала за истину, но в жизни, в реальной жизни не могла с ними примириться. Все ее существо противилось тому, что он говорил.
— Чем занимался ваш муж?
— Он служил в юридической конторе.
— А, адвокат!
— Нет, он только с будущего года предполагал начать самостоятельную работу, а сейчас только еще проходил практику.
— Так, так. Окончил Токийский университет?
— Он учился там, но потом перешел в частный.
— В самом деле?! Из Токийского университета перешел в частный? Отчего бы это?
— Мне, право, неизвестны подробности, но, кажется, он принимал тогда участие в левом движении и был арестован...
— Вот как!.. Значит, он был исключен из университета? Исключен по этой причине?
- Да.
— И получил наказание?
— Условно.
— Понятно. И впоследствии снова...
— Нет, больше этого не случалось.
— Гм, гм... Среди адвокатов довольно часто встречаются люди, причастные к левому движению... Тэцу Катаяма, например.
— Да, я о нем слышала.
— Вы с ним общались?
— Право, не могу вам сказать, знаком с ним мой муж или нет.
Генерал Хориути скрестил руки на груди и ненадолго задумался,; но вдруг протянул руку, взял со стола папиросу, закурил и самым безразличным тоном спросил:
— Ваш муж читал, верно, произведения Маркса и тому подобную литературу?
— Он очень любит книги. И всегда много, читает.
— Так, так. И, наверное, имеет друзей среди этой публики— коммунистов?
— Право, не знаю. Конечно, у него немало старых друзей, по... кто они...
Как видно, утомившись этой бестолковой беседой, генерал Хориути постепенно перестал поддерживать разговор. Надежды, ради которых пришла к нему Иоко, не сбылись. А больше надеяться было почти не на что.
Ей стало еще тяжелее. Все эти речи о трудностях момента, о долге, о защите отечества не находили отклика в ее душе. Нужно было уходить, вернуться домой с переполненным отчаянием сердцем. Генерал Хориути позвал горничную, приказал ей проводить Иоко в переднюю, а сам даже не привстал с кресла. Иоко и в голову не могло прийти, какое огромное, роковое значение имел для судьбы ее близких этот необдуманный короткий визит.
Оставшись один, генерал Хориути курил и, отпивая из чашки чай, некоторое время молча сидел в гостиной. Потом решительно встал, прошел к себе в кабинет и, присев к столу, достал пачку почтовой бумаги. Крепко сжимая авторучку короткими толстыми пальцами, он начал писать по долголетней привычке военного — азбукой «катакана»* в старинном эпистолярном стиле.
«Привет!
В многотрудный и ответственный час, переживаемый родиной, я счастлив наблюдать Вашу плодотворную и неустанную деятельность. Что же до меня, недостойного, — увы! — в столь важную минуту я, к несчастью, по-прежнему непрерывно мучим недугом. С горечью и стыдом ропщу я на свои старые, разбитые кости. Утешаюсь лишь тем, что изредка езжу удить форелей — это единственная утеха, с помощью которой я пытаюсь развеять терзающие меня скорбь и печаль.
Обращаюсь к вам в связи с некоторыми фактами, о которых мне довелось случайно услышать. Сего сентября десятого дня в пехотный полк в Сидзуока призван некий Асидзава (имя, к несчастью, я упустил, и потому желательно произвести проверку по спискам; по-видимому, он солдат второго разряда). Есть основания подозревать, что этот Асидзава — социалист, а возможно, даже и коммунист. Во время обучения в Токийском университете он принимал участие в революционном движении, за что и был исключен, судим и приговорен условно. Тем не менее до призыва в армию служил в юридической конторе и, по-видимому, продолжал поддерживать связи с известным социалистом Тэцу Катаяма, а также и с другими личностями подобного сорта. Весьма возможно, что у него имеются друзья и среди коммунистов. В настоящее время, когда налицо признаки значительного падения боевого духа солдат и армия требует неусыпной заботы в области духовного воспитания, за подобными личностями необходимо установить особенно строгое наблюдение, с тем чтобы со всей решительностью пресекать распространение в армии вредных мыслей.
Катакана.— В японской письменности, кроме .заимствованных из Китая иероглифов, употребляется еще и слоговая азбука — «кана». Стиль «катакана» был принят для военной документации.