Она читала стихи Иосано Акико. Пламенные, искрившиеся огнем стихи Акико были ближе ее смятенной, расстроенной душе, чем холодные, прозрачно-ясные строчки произведений Итиё или Сосэки. В стихах Акико она находила большее утешение:
Сам государь нейдет па поле брани,
В бой не ведет вас во главе колонн.
Когда ж и вправду он сердец избранник,
То разве может слепо верить он,
Что доблестно лить кровь людей, как воду,
И в злобе уподобиться зверью?
И пасть таким велениям в угоду?
Не отдавай, любимый, жизнь свою!..
Сердце этой поэтессы, полное страсти, точно так же не признавало пи правительства, ни государства, оно знало только любовь, глубокую, беспредельную любовь женщины. «Не отдавай, любимый, жизнь свою!..» Все помыслы Иоко, проводившей мужа в армию, сводились к одной этой фразе. Когда она дошла до последней строчки, из глаз ее градом хлынули слезы.
В коридоре послышались шаги служанки.
— Госпожа! — раздался ее голос. Барышня Кодама пришла.
Иоко поспешно встала, по в эту минуту, раздвинув фусума34, в комнату вошла Юмико. В желтом вязаном свитере и темно-синей юбке, она вся так и сияла юностью и девичьей свежестью.
— Ой, Иоко, что с тобой?
Старшая сестра вытерла глаза и улыбнулась.
— Ничего. Читала книгу и расстроилась.
— Что?! Глупости какие! А я уж испугалась, не случилось ли что-нибудь с Тайскэ? — Юмико бросила портфель на стол и заглянула в открытый томик стихов.
— Ты идешь из колледжа?
— Да. Сегодня суббота, занятия кончаются рано. Как мама?
— Здорова. Только все время тревожится о мальчиках. О них только и говорит.-
— Письма были?
— Нет. И на наши письма тоже нет ответа. Наверно, и в самом деле почта не ходит...
— С чего ты взяла?
— Папа сказал.
— Да почему же?
— Потому что, наверное, скоро опять начнется война.
— Неужели будет война' с Америкой?
— Определенно.
— Неужели и вправду будет война?..— Только сейчас Иоко насторожилась. Если начнется война с Америкой, мужу придется сражаться с американцами.
— Конечно. Оттого-то мама так и беспокоится.
— А что говорит отец?
— Ничего. Папу никогда не поймешь, что он думает. Ему бы только лечить своих пациентов... Но только в душе он тоже тревожится о мальчиках. Я-то вижу!
— Ну, как твоя музыка?
— Совсем не остается времени для занятий. Каждый день трудовая повинность. Наш колледж тоже выполняет работу для армии. Домой почти всегда прихожу после шести.
Юмико говорила, скользя глазами по строчкам раскрытой книги, которую читала Иоко. Это была совсем еще юная девушка, чистая и душой и телом. Юмико только недавно исполнилось девятнадцать лет — безыскусный, не знающий сомнений возраст, возраст мечтаний и возвышенных идеалов. Она пробегала глазами строчки стихов Акико:
Твоя жена проводит дни в печали.
Ты помнишь ли еще в чаду войны,
Как свадьбы день вы радостно встречали? — Не длилось счастье и одной весны.
Про юную любовь ее так скоро Ужель забыл ты в боевом строю? В ком без тебя найдет она опору? Не отдавай, любимый, жизнь свою! 5
Стихи не произвели на Юмико ни малейшего впечатления. Не знавшая страданий любви, Юмико не способна была понять ни тоску старшей сестры, ни страстную мольбу создавшей эти стихи поэтессы.
— Кунио-сан должен скоро вернуться,— сказала Иоко.
— Да?
— Он сегодня опять тренируется на аэродроме в Ханэда. Скоро придет,— сказала Иоко, приглядываясь к выражению лица Юмико.
Не поднимая головы, девушка перелистывала книгу. Она была влюблена в Кунио. Это было красивое, искреннее, не знающее сомнений и страха чувство, еще не запятнанное ни единым ошибочным шагом, ни единым греховным помыслом, чистое, как кусок белого шелка. Старшую сестру тревожила эта наивная влюбленность. Будущей весной Кунио предстояло окончить колледж; после окончания он, очевидно, сразу же уйдет на военную службу, в морскую авиацию. Это означает, что Юмико будет точно так же покинута, брошена, как сама Иоко. Вот тогда-то девушка впервые узнает горечь любви. Удар, который ее ожидает, неотвратим — его можно с уверенностью предвидеть заранее. И такая судьба ждет не одну Юмико — у тысяч японских женщин и девушек война отнимет любимых, обречет их па безысходное горе.