По-разному складываются судьбы героев книги. Навсегда покидает родину Сэцуо Киёхара. Он не находит себе места в послевоенной Японии, где растет и ширится демократическое движение масс, глубоко чуждое и непонятное буржуазному индивидуалисту Киёхара, такое же непонятное и чуждое, как недавняя буря воины. По-иному склады кается жизненный путь его старого друга Юхэя Асидзава, и судьба этого человека представляется нам гораздо более значительной. Пройди сквозь тяжелые испытания войны, он обретает новый смысл жизни в борьбе за мир. Никогда не допустить больше ошибок прошлого, отдать всю свою энергию без остатка активной защите мира — таковы выводы, к которым он приходит в заключительной главе книги.
Роман «Тростник под ветром» написан по горячим следам минувших событий, когда трагедия войны и капитуляции была еще очень свежа в памяти писателя, а многие перемены, наступившие к мире после окончания второй мировой войны, были еще непонятны ему, неясны. За минувшие годы в жизни народов Азиатского материка произошли поистине великие изменения. Сейчас японский народ решительно протестует против попытки реакционных сил превратить Японию в очаг великой угрозы для ее соседей и других государств Азии. В этой борьбе обретает свое место и лучшая часть японской интеллигенции, для которой не пропали даром уроки прошлого.
В наше время, когда Япония переживает один из наиболее критических моментов в своей послевоенной истории, роман Исикава, звучащий как проклятье войне, приобретает особенно большое значение.
Роман печатается с сокращениями, сделанными с согласия автора.
И. Львова
Высокие чугунные ворота перед зданием министерства иностранных дел сняли с петель. Несколько рабочих, обливаясь потом под ослепительно яркими лучами полуденного солнца, с шумом и криками пытались взгромоздить снятые створки на платформу грузовика.
Сэцуо Киёхара прошел мимо сиротливо торчавших столбов ограды на улицу. В полдень он должен увидеться с Асидзава. Они договорились встретиться в помещении «Токио-кайкан».
Вдоль улицы до самых Ворот Сакурада тянулась каштановая аллея, на тротуар падали солнечные блики. Киехара медленно шел под деревьями, стараясь держаться в тени. Настроение у него было скверное.
Переговоры, которые с начала весны вел посол Номура с государственным секретарем Хэллом, кажется окончательно зашли в тупик. Вопрос о тройственном союзе и требование эвакуации японских войск с материка— вот те подводные рифы, из-за которых переговоры никак не могут сдвинуться с места. И в такое время в министерстве иностранных дел снимают ворота. Плохое предзнаменование!
Он спросил заведующего американским отделом, зачем понадобилось снимать ограду, и тот, иронически усмехнувшись, ответил:
Перельют на снаряды для пушек... Глядишь, десятка два-три получится..
Неделю назад был опубликован указ кабинета министров о сборе железного лома. Четыре года войны в Китае полностью истощили запасы железа и меди.
И вот возник хитроумный план — переплавить ворота частных домов и учреждений, кухонные плиты и оконные решетки, вазы для цветов и подставки для зонтиков и обрушить весь этот металл на равнины и горы китайской земли.
И все же, невзирая на столь острую нехватку металла, военные круги замышляют новую очередную войну! С помощью истощенных угольных копей на севере Кюсю и скудных залежей нефти в префектуре Ниигата, с помощью конфискованных у населения ваз и подставок для зонтиков они намерены поставить на колени Англию и Соединенные Штаты Америки.
Киёхара рассеянно шагал по тротуару, чувствуя, что в душе у него накипает раздражение. Он прожил три года в Англии и семь лет в Соединенных Штатах и хорошо помнил лес нефтяных вышек в окрестностях Сап-Педро и Лонг-Бича. Довелось ему побывать и на шахтах и металлургических предприятиях Манчестера и Бирмингама. Сто к одному — вот каково соотношение военных ресурсов.