— Ну так тебе карты в руки, — хмыкнул в ответ Москвич. — Найди для него железные аргументы…
Назгул задумался. На сей раз по-серьезному. Верить в то, что их оставят в живых, было глупо. Не тот народ. Настоящие ФСБ-шники вытащили бы их в Россию, но крысам-лутерам медали до задницы, а и информация потребуются ровно настолько, насколько они сможет принести живых денег. Так что придется еще торговаться и тянуть время в надежде на любое, пусть даже завалящее чудо. Тем более, что чудес вокруг и так наворочено. Одним больше — одним меньше, Пунге что, жалко?
Назгул вдохнул, чтобы продолжить переговоры, и тут вдруг начал проявлять признаки жизни всеми забытый в пылу торгов Филин. Начальник охраны экс-президента, которого так лихо в свое время натянула группа Шульги, убедившись, что никто на него не смотрит, осторожно подмигнул Назгулу и повел головой.
Это могло означать только одно: «Готовься!»
Глава 23.Филин
Филин спокойно наблюдал за допросом Резкого, который, с какого-то перепугу, объявился новозеландцем. Ну, впрочем, почему бы и нет? Акцент у него точно какой-то странный.
То, что Резкий виртуозно и очень грамотно бутафорит, стало ясно с первых же фраз. С такими талантами ему в театре играть. Информация о том, что именно эти двое вчера днем прямо среди Донецка отработали Хмурого, Филина тоже особо не удивила, он прикидывал по дороге все варианты и уже об этом догадывался.
Командор, как и Филин, тоже обратил внимание на столь нелогичный и опасный маршрут, который выбрали для выхода диверсанты. Но и тут удивляться особо нечему, ребята с фантазией, из-под Ростова с похищенным экс-президентом вообще уходили на "Кукурузнике". Напрягся Филин, когда дошли то того, как они его захватили, но и тут новозеландец сыграл четко в масть. Ни слова про его внутривзводные разборки не выдал.
Тем временем, допрос плавно превратился в чистой воды торговлю. Филин перевел дух. Новозеландец их вскрыл не напрягаясь, как банку китайского тушняка. Подземные обитатели оказались на самом деле не ФСБ-шной секретной группой, а обычными, хоть и очень толковыми, охотниками за трофеями. А вот это в корне меняет дело. Если со своей спецурой можно худо-бедно договориться, то для этих он, Филин, не представляет ни малейшего интереса. А, как нежелательный свидетель, так скорее наоборот…
Резкий, продолжая балагурить, отчаянно тянул время. Зачем он это делает — Филин так и не понял. То ли в расчете на какие-то внешние факторы, типа подхода кавалерии, если в нужное время не будет дан условный сигнал, то ли когда на Жилистого перестанет действовать обездвиж.
То, что именно эти двое были теми, кто уничтожил его ребят в Шармалыке, следовало из полученного вчера агентурного сообщения. В этом плане ситуация складывалась неоднозначная. С одной стороны — эти двое враги, которым он просто обязан мстить. С другой же — все-таки, как ни крути, спасли и в живых оставили. Но, впрочем, рассуждать о мести, сидя на стуле со стянутыми руками и под стволом как-то неактуально.
Факт встречи здесь и сейчас с кровными врагами Филина, как ни странно, не удивлял. После Чечни он верить в бога не стал, но четко уяснил, что на краю жизни происходят самые, казалось бы, невероятные вещи. В данный момент в основном угнетало то, что в этой пищевой цепочке «кто кого круче» он, как последний терпила, оказался в самом низу.
Ладно, подумал Филин, пока они считают, что опустили его до пола, будем восстанавливать профессиональную репутацию.
Первым делом он осторожно извлек из рукава припрятанный специально для таких случаев резачок — пружинистую стальную полоску. Пластиковые стяжки он надрезал еще наверху, когда сидел у стены, благо, как говорят бандеровцы в анекдоте, было время и вдохновение. Теперь оставалось выбрать удачный момент.
Торг подходил к концу. Филин подал сигнал «готовность» сперва Резкому, потом Жилистому. Диверсанты с ходу поняли и, как могли, отмаяковали. Эх, знать бы теперь, взведен ли пистолет у стоящего над ним Штоля…
Ну вот сейчас и узнаем! Филин резким рывком разорвал наручники и воткнул резак Штолю в болевую точку, расположенную в области печени. Медик, не успев ничего осознать, выдохнул и, впадая в шок, начал складываться пополам.
Скотчем Филина, как «социально близкого», к стулу не примотали — он вскочил, схватил Штоля, как в самбо, за шиворот и рукав, и, пока никто не опомнился, прикрылся обмякшим телом, словно щитом, от девки, страховавшей допрос автоматом. В ближайшие пару-тройку секунд именно она представляла собой основную опасность.