— Тише, тише, малыш, прости! — она опять поцеловала сына и вновь посмотрела на Гектора с незнакомой, грустной улыбкой.
— Я все это время боюсь, что везир только притворяется, будто ведет поиски Ахилла, — тихо сказала амазонка. — Я боюсь, что, найдя, он может попытаться убить его. Только наша победа над ливийцами может помочь нам, Гектор! Тогда Рамзесу придется искать самому. Он дал слово, и уж он-то его сдержит. Думаю, и ты в это веришь.
— Верю, — задумчиво произнес Гектор, следя в окно за тем, как Панехси садится в свою роскошную колесницу. — Плохо только, что многое в этом походе зависит от везира… Фараону, как воздух, нужна победа. А нужна ли она Панехси? Ты ведь не зря спросила его, не планирует ли он мою гибель? Да?
— Да, — кивнула Пентесилея. — Все может быть. И дело тут уже не во мне… не только во мне. Но деваться нам некуда, Гектор. Все равно придется победить. — Придется, — сказал он и улыбнулся, вновь глянув на розовое, круглое личико безмятежно уснувшего Патрокла.
Глава 7
— Ливийцы веками жили в сухих степях, что простираются к западу от долины Хапи, до самой Великой Дуги[24]. Местами там попадаются оазисы, иногда они довольно обширны, но в основном это — степи, либо невысокие горы, изрезанные сухими оврагами. Там мало, что растет, и не так много живности, однако в оазисах — тьма дичи, а стада антилоп пасутся порою и на скудных травах степей, пока летний зной не выжигает их. Ливийцы всегда занимались охотой, лишь немногие их племена научились держать и пасти скот, а сажать ячмень они стали только с приходом на их земли египтян. До недавних времен они не знали медных орудий. Зато их боевой дух велик, они кровожадны и жестоки, и жизнь человека для них стоит немного. У многих племен в обычае при похоронах племенного вождя приносить в жертву его духу пятьдесят наложниц вместе со скотом[25]. Их тела насаживают на колья и втыкают их вокруг погребального костра, а затем тоже сжигают. Ливийские племена часто воевали друг с другом и беспощадно друг друга истребляли, но когда в их землях появились мы, египтяне, они перенесли свою ярость на нас, а потом, вынужденные нам подчиниться, стали устраивать набеги на мирные племена своих родичей-земледельцев, живущих в оазисах, и взятых в плен продавать нам же… До того они пленных не брали, убивали всех до единого. Они хитры, ловки и лживы, их клятвам верности нельзя верить. Египтяне дали им хлеб и бронзу, научили писать, прорыли каналы в сухих степях и в пустыне, построили города и крепости, которые не дают их царькам нападать друг на друга и на мирные караваны и чинить в округе разбой. Эти царьки платят нам дань, но сами только и думают, как бы напасть на Египет, как бы нам навредить. Вожди бунтовщиков, научившиеся от нас организовывать войска и целые армии, подогревают в своих воинах острую ненависть к Египту. Они говорят им: «Мы можем жить независимо!» Говорят на нашем языке — в их собственном просто нет такого слова, они жили без этого понятия! По сути, это разбойники, которым просто нравится воевать, убивать, грабить, торговать рабами. Но если дать им волю, они могут разрушить и разграбить Египет и взамен не создадут ничего! Несколько столетий назад нам уже грозила такая опасность — тогда на нашу землю, как черный смерч пустыни пришли гиксосы[26]. Но их власть длилась недолго, и, завоевав почти весь Египет, они все же оказались способны понять, что не смогут управлять такой развитой страной, сохраняя свои дикие обычаи. Их цари стали принимать имена фараонов и объявили, что верят в наших богов. За сто с лишним лет власти гиксосы утратили боевой дух, и египтянам удалось их изгнать без великой крови… Но ливийцы не таковы. Они не просто разорят наши храмы, как это вначале делали гиксосы, они камня на камне не оставят! Мрачные духи, которым они молятся, призывают их только к разрушению.
Прервав свой рассказ, Анхафф, начальник отряда колесниц, придержал повозку, где ехали они с Гектором, и привстал, чтобы посмотреть, насколько растянулся его отряд по узкому ущелью, которое они преодолевали, и сильно ли отстают пешие воины.
Пятидесятилетний Анхафф был опытным бойцом, участником многих боевых походов. Он был высокий, жилистый и поджарый, с сухим, острым лицом, пересеченным несколькими тонкими шрамами и почти не тронутым морщинами. В этом походе его отряд был невелик — всего сотня боевых колесниц, запряженных, однако, лучшими сирийскими конями и управляемых самыми искусными колесничими. Воины на них были тоже из проверенных и испытанных, побывавших в бою хотя бы дважды. Анхафф сам отбирал их, сознавая важность предстоящей битвы.
24
Великой Дугой египтяне и целый ряд «народов моря» называли прибрежные воды, омывающие западное побережье африканского материка.
26
Гиксосы — племена кочевников, захватившие Египет в середине второго тысячелетия до н. э. Находившиеся на низком уровне развития гиксосы вначале яростно разрушали все культурные ценности захваченной страны, но затем стали ассимилировать и в конечном итоге, утратив военную мощь, были изгнаны коренными правителями страны за ее пределы.