Спуск был головокружительным, однако искусная наездница не сбавляла скорости и придержала коня, только оказавшись в десятке шагов от головной колесницы отряда.
— Как вы ползете! — воскликнула она, привстав на седле и окинув взглядом длинную вереницу отряда.
— Да, это становится уже опасным… — сердито согласился Гектор и, увидав выражение лица амазонки, осекся. — Что такое, Пентесилея?
— Отъедем в сторону, — сказала она негромко. — А лучше сойди с колесницы, чтобы и возница нас не слышал.
— Он же не понимает критского наречия.
— Мне придется привести много египетских названий и имен, — возразила амазонка. — Ну, скорее!
Гектор спрыгнул с колесницы и подошел к ней. Сирийские жеребцы были не особенно рослыми, и Пентесилее не понадобилось спешиваться, чтобы говорить с троянцем впоголоса.
— Ты была в долине? — быстро спросил Гектор.
— Да.
— И что же? Шерданов там нет? Я угадал?
— Нет, — каким-то очень странным голосом проговорила Пентесилея. — Они там.
Гектор пристально посмотрел ей в лицо.
— Ну?
— Они мертвы, — произнесла амазонка тихо. — Все.
Гектору понадобилась вся его выдержка, чтобы не закричать от ярости. На миг у него даже перехватило дыхание.
— Как это случилось? — прошептал он. — На них напали?
— Нет, — покачала головой амазонка. — Колодец.
— Вода отравлена?
— Да. Погиб весь отряд. Мертвы и лошади, что везли повозки с запасным оружием и продовольствием. Они пришли за сутки до нашего прихода, как и было условлено, и, судя по всему, сразу напились из колодца и напоили лошадей. Естественно — они прошли много часов по этому пеклу. Суда по всему, они погибли спустя час или два — потому что успели развести костры, но не успели приготовить пишу. Сейчас там пируют грифы и вороны.
— Демоны Тартара! — выдохнул Гектор, ладонью смахивая сразу заливший его лицо пот. — Кто это сделал? Ливийцы? Но, в таком случае, они знали заранее о прибытии отряда. От кого же? От кого?
— Перестань! — сухо прервала амазонка. — Мы оба это знаем. Весь вопрос, как теперь поступить нам… Прервать поход и повернуть к Мемфису?
— Ну да! — зло усмехнулся Гектор. — Это больше всего устроило бы нашего друга везира… Чтоб у него хвост на лбу вырос, как любит говорить Ахилл. Но послушай… Это уже слишком! Да, он хотел бы сорвать поход, не дать нам победить, это понятно. Я ему мешаю уже хотя бы потому, что ты теперь не одна, да и его славу великого полководца до сих пор никто не оспаривал. Но погубить пятьсот отборных воинов из-за одной спеси и… прости, из-за страсти к чужой жене!
— Чепуха, Гектор! — воскликнула, уже не понижая голоса, Пентесилея. — Все верно — и ты ему мешаешь, и я ему нужна, но не это главное. Ты же и сам понимаешь, что его главная цель — захватить власть в Египте. А для этого не просто должен провалиться поход. Отряд должен погибнуть. Весь. Тогда будет недовольство, возможно, бунт. Наступление ливийцев продолжится, они захватят эту столь важную для египтян крепость, еще что-нибудь… И тогда — заговор и смена власти. Это бывает во всех странах, а в Египте, как я понимаю, это бывало часто.
— У-у-у, жук навозный! — сжав зубы, проговорил герой, через плечо бросая взгляд на следующие за ними колесницы и на Анхаффа, чутко прислушивающегося к разговору на непонятном ему языке. — Да, ты права, вероятно. Я и сам об этом думал. Ну что же, сестрица… Ты могла бы, в таком случае, стать вскоре женой нового фараона и великой повелительницей Египта.
Он ждал вспышки ярости, но амазонка только пожала плечами.
— Возможность хоть куда! А потом отравить его и самой стать фараоном. Хотя они едва ли признают женщину-царя.
— Ошибаешься, — возразил Гектор. — Лет четыреста назад у них была женщина-фараон. После смерти мужа она стала царствовать. Ее звали Хатшепсут[28]. Но мы уже не о том говорим, Пентесилея! Хватит. Давай думать, что делать дальше.
Амазонка пожала плечами.
— Если мы повернем, то, во-первых, провалим поход, навлечем на себя гнев фараона и лишимся возможности чего-либо от него требовать и даже просить. Во-вторых, мы, скорее всего, попадем в ловушку. И ты, и я знаем, что она нам наверняка приготовлена, равно, как была приготовлена шерданам. И в любом случае, доберемся мы благополучно до Мемфиса или нет, но мы опозорим себя. Мы проиграем.
Несколько мгновений Гектор раздумывал. Потом повернулся к своим воинам.
— Войску стоять! Анхафф, Харемхеб, ко мне!
28
Хатшепсут — дочь фараона Тутмоса I. После его смерти (около 1500 г. до н. э.) стала соправительницей своего юного сводного брата Тутмоса III и вскоре фактически полностью захватила власть. Ее правление отличалось гибкостью и мудростью. Правила в течение 24 лет.