Выбрать главу

Один из наиболее любопытных фактов, проясненных раскопками доктора Шлимана, – это то, что даже разрушение второго города не принесло с собой разрыв в континуитете религии и искусства среди последующих поселенцев на Гиссарлыке. Идолы и вазы с совиными головами, а также «завитушки», продолжали изготовляться и использоваться обитателями третьего, четвертого и пятого поселения. Даже если отбросить геологические данные, очевидно, что это место и не могло долго оставаться заброшенным. Его окружала аура древних традиций, и, хотя сюда приходили новые люди, среди населения должны быть и какие-то наследники прежних жителей. Даже оратор в пылу красноречия мог назвать «необитаемым» лишь нижний город, а не сам Пергам. Мы видим первый пробел, лишь когда подходим к тому слою, который доктор Шлиман назвал «лидийским». Второй и более важный пробел – это греческий город.

Сам греческий город прошел не одну стадию роста и упадка. В нижней части его руин, которая лежит не более чем на шесть футов ниже, чем теперешняя верхняя поверхность холма (за исключением, конечно, его боков), мы находим ту архаическую эллинистическую керамику, которая всегда отмечает местоположение раннего греческого города. С ней смешана керамика другого вида, судя по всему, местного производства, которая, однако, не может быть датирована раньше чем IX век до н. э. В то время, когда использовалась эта керамика, эолийский Илион, как и четыре предшествовавшие ему деревни, все еще ограничивался старым Пергамом. Те, кто посещал места, где некогда находились ранние греческие города Малой Азии, легко поймет, что так это и должно было быть. Эолийских колонистов Гиссарлыка было немного, как и эолийцев старой Смирны или Ким, ресурсы, находившиеся в их распоряжении, были скудными; они жили среди враждебного населения или могли опасаться нападений пиратов с моря. Поэтому они выбирали на местности самый изолированный холм, который легко было защищать, и там селились. Однако эта вершина, как и в других случаях, всегда была близко к морю. Когда армии Ксеркса проходили через Троаду, эолийский город, судя по всему, еще не распространился на лежавшую ниже равнину. Давно заброшенный нижний город доисторического Илиона снова был застроен лишь в македонскую эпоху.

В адрес доктора Шлимана выдвигались какие-то туманные обвинения в том, что он якобы затемняет факты своими теориями: публику предупреждали, что нужно-де строго различать теории, которые выдвигает Шлиман, и факты, которые он открыл. В действительности винить в придумывании не подкрепленных фактами теорий нужно не доктора Шлимана, а самих критиков. По сравнению с большинством исследователей он поразительным образом свободен от распространенной ошибки – поспешных обобщений, или, что гораздо хуже, подгонки фактов к заранее заготовленным теориям. Восхищение поэмами Гомера и растущее убеждение в том, что если гомеровская Троя когда-либо существовала, то это могло быть только на Гиссарлыке, едва ли можно назвать «теориями». Его работы по большей части – это фиксация фактов, которые связаны друг с другом с помощью тех индуктивных выводов, которые обязывают нас делать научный метод современной археологии. И наш археолог, с его истинно научным духом, никогда не останавливался перед тем, чтобы вносить изменения в эти выводы каждый раз, когда представлялось, что этого требует открытие новых фактов. В то же самое время он полностью и честно предоставлял нам сами факты, так что читатели всегда сами могли убедиться в достоверности выводов, которые он делал на их основании. Запретить исследователю делать любые предположения, которые поддерживаются лишь возможными или вероятными данными, – значит лишать его привилегии, которая есть и у самих его критиков, и у любого настоящего ученого. Однако такие предположения у него очень редки, и сам тот факт, что о них так много говорят, заставляет меня подозревать, что у критиков нет тех археологических знаний, которые позволили бы им отличить возможную или вероятную теорию от вывода, обусловленного фактами. Особая керамика, найденная непосредственно под греческим слоем, доказывает археологу более убедительно, нежели любые архитектурные остатки, что между пятым поселением и греческим городом некогда существовало отдельное, независимое поселение, точно так же как предметы, найденные на равнине под городом, доказывают, что греческий город должен был некогда доходить до этих мест, хотя стены, которыми он был окружен, ныне полностью исчезли. С другой стороны, теория, согласно которой это поселение было основано лидийцами, – всего лишь теория, которую и сам доктор Шлиман выражает со всеми необходимыми оговорками.