Колесница выписывает крутой вираж и снижается к западному побережью озера кальдеры. Белые точки, замеченные мною с немыслимой высоты, оказываются мраморными домами, каждый из которых украшают парадные лестницы, грандиозные фронтоны, изваяния и колонны. Спорю на что угодно: в этой части Олимпа не бывал ни один из схолиастов… А если и бывал, то не дожил до того, чтобы поделиться впечатлениями.
Мы приземляемся у огромнейшего из огромных зданий, и голографические лошади тотчас испаряются. Вокруг в беспорядке припаркованы сотни небесных колесниц.
Хозяйка достаёт из складок одеяния нечто вроде медальона.
— Хокенберри, я получила приказ доставить тебя туда, где ты не можешь находиться. Мне также велено вручить предметы, без которых тебя здесь прихлопнут словно муху, как только обнаружат. Надень это.
Она протягивает мне какой-то капюшон из тиснёной кожи и медальон на цепочке — маленький, но увесистый, точно из золота. Муза наклоняется и поворачивает часть диска по часовой стрелке.
— Это персональный квант-телепортатор, такими пользуются все боги, — негромко произносит хозяйка. — Он переносит в любое место, которое ты сможешь отчётливо представить. Этот квит-диск помогает отслеживать квантовый след каждого бессмертного в пространстве Планка. Однако ни один из нас — кроме того, кто дал мне медальон — не сможет выследить тебя. Понятно?
— Да, — лепечу я в ответ.
Ну, всё. Пришла моя погибель.
Следующий «дар» ещё ужаснее.
— Это Шлем Смерти, изготовленный самим Аидом. — Муза напяливает на меня затейливый капюшон, свободно ниспадающий за спину, точно монашеский клобук. — Единственное во вселенной средство укрыться от глаз бессмертных.
Я моргаю с преглупым видом. Смутно припоминаю, что греческое «Аидес» (с умлаутом над «и» и кареткой над «е»), согласно чьему-то подстрочнику, могло означать «невидимый». Если не ошибаюсь, Шлем Смерти появляется всего лишь в одном эпизоде «Илиады» — Афина покрывается им, прячась от бога войны Ареса.
Какого, прошу прощения, артишока бессмертные передают подобную вещь в мои руки? При одной лишь попытке представить, что же они потребуют взамен, у меня подгибаются колени.
— Надень Шлем, — распоряжается Муза.
Неуклюже расправляю и запахиваю на лице складки толстой дублёной кожи со вшитыми в неё цепочками микросхем и наноаппаратами. В капюшон встроены гибкие окуляры чёткого видения, а также тонкая сеточка на уровне рта. Воздух вокруг начинает странно колыхаться, но других изменений я не замечаю.
— Невероятно, — говорит хозяйка. И глядит сквозь меня.
Ну и дела. Понятия не имею, как работает эта штуковина, только, судя по всему, я осуществил мечту любого подростка — превратился в настоящего невидимку. Меня сжигает желание броситься отсюда очертя голову, забиться хоть в кроличью нору, лишь бы подальше от бессмертных. Однако я удерживаюсь от неразумного шага. Тут какой-то подвох. Ни бог, ни богиня, ни тем более моя Муза не стали бы наделять простого схолиаста столь изумительной силой, не приняв определённых предосторожностей.
— Устройство защищает от любого взгляда, — вполголоса молвит хозяйка, уставившись куда-то вправо от моей головы. — Но та, что поручила мне эту миссию, разыщет тебя где угодно, Хокенберри. Медальон заглушает звуки, запахи и даже биение сердца. И тем не менее запомни хорошенько: наше восприятие неизмеримо обостреннее вашего. Не вздумай отойти хотя бы на шаг в ближайшие минуты. Ступай как можно легче, дыши как можно слабее и молчи. Если тебя раскроют, от ярости Зевса не спасёт и самое высокое покровительство.
Хм, интересно. Сначала запугает, а потом: «Ступай тише, дыши легче…»
Послушно киваю. Божественные глаза Музы продолжают напряжённо всматриваться в пустоту. Ах да, она же не видит.
— Да, богиня, — сипло отзываюсь я.
— Возьми меня за руку, — отрывисто бросает хозяйка. — Держись рядом и не отрывайся. Ослушаешься — будешь уничтожен.
Я хватаю её за локоть, словно робкая курсистка, впервые попавшая на вечеринку. Кожа у Музы холодная.
Однажды я посетил сборочный комплекс в космическом центре имени Джона Кеннеди, на мысе Канаверал. Экскурсовод упомянул, что временами под крышей здания, в сотне футов над бетонным полом, собираются настоящие тучи. Возьмите это сорокаэтажное строение, поставьте где-нибудь в углу того помещения, в котором я очутился, — и огромный комплекс вертикальной сборки затеряется здесь, как детская игрушка из конструктора «Лего», забытая в соборе Святого Петра.