— Нет, — произнёс мужчина. — За них это делают войниксы. По крайней мере пока.
Ада застыла на пороге; разбушевавшийся ливень за её спиной превратил дверной портал в мерцающий пурпуром водопад.
— Любопытно, что здесь было прежде? В Потерянную Эпоху?
— Тоже какой-нибудь собор, — уверенно изрёк Харман.
— В честь Аполлона? — Ханна вся напряглась и сжала руки ещё сильнее.
— Вряд ли. Среди обломков попадаются куски статуй, однако это не боги, не люди, не войниксы и вроде бы даже не… демоны. Есть такое старинное слово — «горгулья». Знать бы ещё, что оно означает…
— Давайте выбираться отсюда, — вмешалась Ада. — Поехали лучше к Даэману.
За рекой сухих черепов, к западу от кратера, здания Потерянной Эпохи увенчивались чёрными кружевными надстройками из бакикарбона и блестящего под дождём бамбука. Ханна вызвала функцию поиска, и светлый квадратик над левым запястьем девушки повёл троицу в нужном направлении: вспыхивал янтарным, красным или зелёным, пока друзья с помощью винтовых лестниц и лифтов поднимались от уровня дороги на уровень мезонинов, оттуда на висячую эспланаду пятью десятками этажей выше городских крыш, и потом уже к жилым отсекам. У перил эспланады Ханна, подобно всем новичкам, остолбенела в изумлении, зачарованно глядя в немигающий алый глаз посреди бездонного чёрного кратера; Аде пришлось оттаскивать подругу за локоть.
Как ни странно, дверь в обиталище открыл не сервитор, а человек. Женщина, которой на вид было чуть за сорок, представилась Мариной, матерью Даэмана. Назвав себя, гости пошли вслед за ней по коридорам, расписанным в тёплых тонах, и вверх по спиральным ступеням, сквозь общие помещения к частным комнатам на стороне кратера. Хозяйка нерешительно замерла у резной махагоновой двери с красивым орнаментом.
— Разумеется, сервитор сообщил о вас. Но сына я пока не предупредила. Он всё ещё… взволнован после несчастного случая.
— Однако ничего не помнит? — осведомился Харман.
— О, конечно же, нет, — отозвалась Марина. Ада начинала замечать в этой привлекательной женщине с её рыжей шевелюрой и ладным коренастым телосложением некое сходство с Даэманом. — Хотя вы же знаете, как говорят… клеточная память.
«Правда, клетки уже не те», — подумала Ада. И промолчала.
— Думаете, наш визит обеспокоит его? — осведомилась Ханна, скорее любопытным, чем озабоченным тоном.
Марина грациозно развела руками, словно говоря: «Там посмотрим». Затем постучала в дверь и, услышав приглушённый голос сына, отворила.
Просторную комнату украшали цветастые драпировки, тканые шёлковые гобелены и кружевные занавески вокруг спального отсека. Дальняя стена, целиком из стекла, открывалась на личный балкон. Лампы едва горели, зато сразу же за балконом полыхали огни вечернего города и в полумиле, за тёмным кратером, сияли целые созвездия фонарей, светопузырей и тусклых электрических вспышек. Даэман сидел в кресле у залитого дождём окна, якобы рассеянно любуясь пейзажем. При виде неожиданных гостей он вскинул голову. Потом указал на мягкую мебель, расставленную по кругу. Марина извинилась и вышла. Троица расселась по местам. Через приоткрытые стеклянные двери тянуло свежестью, дождём и влажным бамбуком.
— Мы хотели убедиться, что с тобой всё в порядке, — сказала Ада. — И ещё я должна попросить прощения за тот случай… Скверная из меня хозяйка.
Даэман слабо улыбнулся, пожал плечами, взглянул на дрожащие ладони и положил их на колени, обтянутые шёлком.
— Я мало что помню. Какой-то шум в чаще, запах падали, — да, это тоже, — и сразу же резервуар в лазарете. Сервиторы всё рассказали. Забавная история. Только слишком… омерзительная.
Кузина кивнула, склонилась вперёд и взяла его за руку:
— Прости меня, Даэман Ухр. Мы уже несколько десятилетий не видели аллозавров, да и войниксы всегда рядом, на страже…
Молодой мужчина нахмурил брови, но не отнял ладонь.
— Мне это не очень помогло.
— Да уж, загадка. — Харман постучал ногтями по рифлёным подлокотникам и скрестил ноги. — Просто удивительно. Впервые слышу, чтобы охранники не подоспели на помощь в такой ситуации.
Хозяин поднял на него глаза:
— А что, при вас мутанты частенько нападали на людей?
— Я не об этом.
— Ещё раз прости, — произнесла Ада. — Войниксы вели себя необъяснимо, хотя их ошибка не снимает вины с меня. Я сожалею о твоём испорченном вечере. Полагаю, ты сильно расстроен.
— Если можно так выразиться о человеке, съеденном двадцатитонной тварью, — вяло усмехнулся собеседник, однако еле заметно кивнул, принимая извинения.