На моих глазах Эней убивает могучих, беспечных близнецов Орсилоха и Крефона. И вот Менелай, опомнившийся от собственной раны, яростно устремляется навстречу Энею. Я слышу, как хохочет бог войны. Ещё бы тому не радоваться, если нынче найдёт свою смерть виновник всех бедствий, оставшийся без супруги рогоносец! Стоит героям сойтись на расстояние вытянутой руки, как прочие воины почтительно сторонятся, уступая место для благородной aristeia.
Острые копья грозно вздымаются над головами, но тут решает вмешаться брат Нестора Антилох, закадычный друг позабытого всеми Ахиллеса. Рассудив, что грекам не след терять причину для битвы, герой становится рядом с Менелаем, плечом к плечу.
Увидев перед собой сразу двоих легендарных командиров, Эней поспешно отступает.
Двумястами ярдами восточнее этой сцены распалённый Гектор врубается во вражеские ряды с такой свирепостью, что отбрасывает вспять самого Диомеда. Божественные линзы позволяют Тидиду разглядеть неразличимого для прочих Ареса, который бьётся с героем бок о бок, и благоразумие нежданно торжествует.
Я всё ещё помню, что хотел навестить Афродиту, однако разве можно оторваться от подобного зрелища? Найтенгельзер строчит как сумасшедший в своём блокноте. Курам на смех: заниматься писаниной в этом обществе, имеющем не больше понятия о книгах, чем двухлетние карапузы в яслях. Царапай он хоть на древнегреческом, каракули схолиаста ничего не значат для этих рубак.
Ого! Похоже, все обитатели Олимпа вознамерились поучаствовать в битве. Невдалеке от меня возникают Гера с Афиной. Супруга Зевса понуждает светлоокую Палладу вступиться за ахейцев. Та вовсе не против. Покровительница юности Геба, прислужница верховных Олимпийцев, молнией слетает на поле в крылатой колеснице и передаёт поводья Гере. Афина резво запрыгивает следом, на ходу пристёгивая нагрудную броню; хитон богини отлетает, подхваченный ветром. Зато кольчуга жарко вспыхивает под солнцем. Подняв пульсирующий жёлто-алый щит, бессмертная склоняет меч и посылает на землю яркие зигзаги молний.
— Смотри! — кричит Найтенгельзер, перекрывая шум битвы.
На севере блещет настоящая молния. На раскалённом послеполуденном небосводе вздымается гигантская чёрная туча, которая постепенно принимает грозные очертания Зевсова лика.
— ЧТО, СЪЕЛИ, МИЛАЯ СУПРУГА С ДОЧКОЙ? — ревёт небесный гром. — СЛАБО ТЯГАТЬСЯ С БОГОМ ВОЙНЫ, А? СБЕЙТЕ-КА С НЕГО СПЕСЬ, ИЛИ КИШКА ТОНКА?
Клубы мрака закипают над полем брани; струи дождя и грозовые вспышки обрушиваются на головы троянцев и аргивян без разбора.
Гера спускается на колеснице как можно ниже; перепуганные сыны Пергама бросаются врассыпную, словно раскатившиеся по ковру булавки из кожи и бронзы.
Афина перескакивает в обычную колесницу, управляемую верным Сфенелом, к измождённому Диомеду, на латах и руках которого затвердела корка высохшей крови.
— Уже выдохся, кратковечный? — вопит дщерь Зевса, вложив в последнее слово всю издёвку, на какую только способна. — Это ли сын Тидея, великого в бранях? Неужели ты уступишь вот ему? — Она презрительно тычет пальцем в сторону остервенело сражающегося Гектора, за чьей спиной возвышается свирепый Арес.
— Так как же, богиня, — задыхается Диомед, — он под защитой Олимпийца и…
— А Я ТЕБЯ ЧТО, НЕ ЗАЩИЩАЮ?! — рокочет пятнадцатифутовая Афина, вырастая на глазах героя, всё ещё испускающего бледное свечение.
— Д-да, богиня, но ведь…
— Довольно! Диомед, радость моего сердца, прикончи этого наглеца вместе с его заступником!
Обомлевший Тидид лишается дара речи.
— Кратковечным нельзя убивать бессмертных…
— Кто тебе это сказал? — грохочет Афина, после чего склоняется над воителем и впрыскивает ему под кожу что-то новенькое. Видимо, делится своей божественной энергией.
Затем отшвыривает бедолагу Сфенела футов на тридцать прочь и, завладев поводьями, хлещет коней. Колесница дребезжит по камням навстречу Гектору, Аресу и всему троянскому воинству.
Диомед заносит копьё — как будто и впрямь задумал убить могущественного Олимпийца.
При этом Афродита мечтает избавиться с моей помощью от самой Афины. Ну и дела. Сердце моё бешено колотится в груди от ужаса и восторга. Скоро всё пойдёт по-другому. Не поминай лихом, старина Гомер!
12
Над Поясом астероидов
Почти сразу же за юпитерианской магнитосферой корабль сбавил ход, так что полёт по огромной дуге над плоскостью эклиптики до Марса занял бы теперь стандартные дни, а не считанные часы. Манмута и Орфу с Ио это вполне устраивало: им было о чём побеседовать.