17
Марс
— Она уже успокаивается, — промолвил Манмут. — Примерно один оборот за три секунды. Тряска и отклонения от курса снизились до нуля.
— Попробуем выровнять полёт, — отозвался его товарищ. — Скажи, когда полярная шапка появится на перекрестие радара.
— Ладно… Нет, оно движется… Тьфу ты. Что за фигня?
Он попытался установить положение размытого белого пятна в голубом океане, но снежный буран летающих обломков и шаров плазмы сбивал его с толку.
— Это точно, — согласился Орфу. — Я настоящая фигня.
— Да я не про тебя.
— Знаю. Зато я про себя. Веришь ли, половину библиотеки не пожалел бы, лишь бы вернуть хоть один из шести глаз.
— Мы подключим тебя к какой-нибудь камере, — успокоил его европеец. — Дьявольщина, опять кувыркаемся.
— Пусть так и будет, пока не войдём в атмосферу. Побережём горючее и энергию. И кстати, по поводу моего зрения — тут уж ничем не поможешь. Пойми, я смотрел прямо на вспышку. Каналы сожжены вплоть до органики. От оптических нервов осталась горсть пепла.
— Мне очень жаль, — сказал Манмут.
Он чувствовал себя прескверно, и не только из-за безумной тряски. Спустя минуту хозяин «Смуглой леди» заговорил снова:
— Вода, воздух и реактивное горючее истощаются слишком быстро. Думаешь, нам обязательно падать вместе с этой кучей обломков?
— Так больше шансов, — отвечал иониец. — Ни один радар не отличит нас от прочего мусора.
— Радар? Да ты видел, кто нас атаковал? Колесница, чтоб ей! Полагаешь, на колесницах бывают радары?
Орфу откликнулся рокочущим смехом.
— Видел ли я? Не сомневайся, Манмут! Это было последнее зрелище в моей жизни. Люди-переростки посылают молнию, способную стереть в порошок одну треть космического корабля, включая Короса и Ри По. Не уверяй меня, что простые колесницы каждый день разъезжают в открытом вакууме. Не-а. Здесь пахнет какой-то каверзой. И мне это не нравится.
Капитан не нашёлся что ответить. Бесконечная тряска и перевороты страшно действовали ему на нервы, однако все вокруг подлодки крутилось вместе с ней и стучало в борта. Значит, выхода нет, верно?
— Потолкуем о сонетах? — предложил Орфу.
— Измываешься, гад? — Моравеки питали слабость к древней нелитературной речи: чем нелитературнее, тем лучше.
— Ага, — подтвердил иониец. — Я гад, и я именно измываюсь. Как ты догадался, дружище?
— Э-э, постой-ка. Мусор начинает раскаляться. Как и мы. Ионизация ускоряется.
Ровное звучание собственного голоса порадовало европейца.
Крупные куски распавшегося корабля разогрелись докрасна, и нос подлодки тоже подрумянивался. Внешние датчики наперебой сообщали о стремительном скачке температуры. «Смуглая леди» входила в атмосферу.
— Пора выровнять нашу траекторию. — Гигантский краб обработал данные, полученные от систем лодки, взялся перенастраивать гироскопы и поджигать двигатели, извлекая всё, что можно, из информации, оставленной Коросом. — Ну как, уже легче?
— Не совсем.
— Нельзя ждать. Я собираюсь развернуть эту жестянку, прежде чем мы поджаримся.
— Эту жестянку зовут «Смуглая леди», и она ещё может спасти наши шкуры, — холодно проронил Манмут.
— Ладно, ладно. Скажи мне, когда край планетарного диска над полюсом окажется в центре монитора на корме. Тогда и выправим полёт. Боже, чего бы я только не отдал за глаз! Прости, в последний раз вырвалось.
Капитан бросил взгляд на экраны. С неба сыпались сияющие осколки того, что некогда являлось космической посудиной и двумя её пассажирами. Единственным, что маячило сквозь эту густую тучу, где безнадёжно затерялись даже маленькие спутники, был сам Марс — оранжево-красно-буро-зелёная тыква, заполнившая собой все мониторы. Перекрестие радара, за которым следил европеец, резко подпрыгнуло вверх, потом ещё раз, пересекло затянутое облаками побережье, лазурные волны, попало на белый участок…
— Готово, — доложил хозяин подлодки. — Полярная шапка в середине.
— Отлично.
Двигатели яростно загудели.
Корма раскалялась всё ярче.