Амелиорацию преподают амелиораторы, учащие детей в школе наряду с другими учителями и занимающиеся тем, чтобы уже с раннего возраста дети были вежливы, чистоплотны, деятельны, бережливы и уважительны к старшим.
Время от времени личность может выказать неординарные или странные личные качества и таким образом становится известна как «дикая сойка». В таком случае семья и окружающие относятся к нему отстраненно; иногда такие люди даже поселяются отдельно в одном из кварталов Соумджианы под названием «Лемурия». На улицах и площадях городов можно во множестве видеть людей, жарящих сосиски-гриль и продающих этот нехитрый товар прохожим — в большинстве случаев они, равно, как и уличные музыканты и бродячие артисты, лемурианцы.
В своей частной жизни соумианцы в основном чопорны и закрыты, что видно по всем их привычкам и манерам. Их сексуальные отношения и вообще несколько таинственны; явные половые извращения, тем не менее, вызывают у них неодобрение и порождают множество слухов. Уличенные в этом быстро становятся известны всем, но стараются придерживаться внешней и самой обыкновенной жизни, делая вид, что ничего не произошло.
Наблюдатели из других миров с трудом могут отличить богатого соумианца от человека со средним доходом, поскольку каждый всегда стремится владеть только лучшим, подразумевая под этим длительность пользования, и практичность функционирования. Богатство можно распознать лишь по тончайшим нюансам и для того, чтобы показать свой уровень в обществе требуются колоссальные навыки; кроме того, всячески избегается «буштернесс»*. 10 Все соумианцы, вне зависимости от класса, считают себя подлинными джентльменами, и парадокс их поведения заключается в их эмфатической преданности эгалитаризму, что поддерживается всем обществом, в котором существует целых двадцать уровней социального положения. Опознать эти уровни формально невозможно, так как на них не существует определенных характеристик. Тем не менее, их реальностью пронизана вся жизнь соумианцев, и всякий постоянно сравнивает себя с другими. Соумианцы всегда вежливы к подчиненным, то есть к людям из низшего сословия, но в то же время язвительны и завистливы к представителям высших сословий. Подобная тенденция создает динамическую систему выживания и поддержания основных стандартов. Однако, скандалы всегда приветствуются уже хотя бы потому, что таким образом социально понижается чье-то положение. И это, по некому трансцендентальному осмосу, тут же поднимает положение других.
Действие всей этой сложной системы воистину удивительно. Если в закрытую комнату поместить десять незнакомых между собой соумианцев, то уже через минуту там будет представлена вся иерархическая лестница. Как это происходит, объяснить вам никто не сможет, кроме самих соумианцев.
Несмотря на отсутствие титулов и номенклатуры, уровень каждого человека всегда всем известен благодаря тонкой лингвистической тональности, выработанной манере выстраивать фразы и предпочтении определенной терминологии. Распознается это мгновенно. Однако, базис общества, как ни странно, выражается в довольно-таки агрессивном лозунге, который все дети узнают с самого раннего возраста: «Все равны всем! Каждый амелиоративен! Каждый благовоспитан!»
Каждый взрослый йип при определенных обстоятельствах означает себя шестью именами. Когда йипа просят назвать себя, то обычно получают в ответ его официальное имя; например, Идрис Надельбак Мюрво. Идрис — это имя, даваемое при рождении, выбранное по символической атрибутике. Так, Идрис означает личность смелую, но ненадежную. Надельбак — имя, полученное по отцу, Мюрво — по матери. Помимо этого существует еще и обычное имя, используемое не-йипами или неблизкими друзьями. Так например, Идрис Наделбак Мюрво может пользоваться общим или «открытым» именем Карло. Есть еще два имени — более тайные и используемые только своими. Первое из них отмечает качество, которым обладает данный человек, например, Везунчик или Гармоничный. Второе, самое секретное, это шестое имя или «руха». Это, собственно говоря, и есть сам человек.
Руха фигурирует при выполнении определенных ритуалов. В центре старого Йиптона был огромный зал в пещере под названием Каглиоро. Его размеры всегда поражали туристов, когда экскурсоводы водили их по полуразвалившейся галерее в сорока футах над полом и в сорока футах от потолка. С этой рискованной обзорной площадки туристы могли видеть пространство колоссальных размеров, заполненное йипами, сидевшими на корточках вокруг маленьких едва мерцающих светильников. Туристы при этом всегда жаловались на невыносимую вонь и говорили о «Великом Чайфе».Однако, никто никогда не боялся чудовищной шевелящейся массы внизу, смутно освещенной тусклым светом светильников — зрелище было, действительно, поражающим воображение. И неизбежно гидам задавались одни и те же вопросы: «Что привело сюда этих людей? Зачем они скорчились в такой темноте?»
— Им просто нечего делать, — следовал стандартный ответ.
— Но они чем-то заняты! Они двигаются, копошатся, это же видно даже при таком свете!
— Они пришли встретиться с друзьями, пожарить рыбу и поиграть. Это их обычное времяпрепровождение.
Если экскурсовод был в хорошем настроении или надеялся на щедрые чаевые, то мог еще и описать их игру подробней.
— Эта игра не всегда бескорыстна. Порой она становится очень напряженной, ставками служат медная монета, орудие труда или рыба — словом, все, что имеет какую-то ценность. Когда невезучий или неумелый игрок проигрывает все, то ему не остается ничего иного, как поставить на кон часть своей «рухи» — то есть себя самого. Если после этого он выигрывает, он остается, так сказать, цельным, самим собой; если же проигрывает (а это случается весьма часто из-за невезения и неумения играть), то отдает одну сороковую часть себя.
Эта операция закрепляется тем, что сзади в волосы вплетается белая веревка. Предположим, игрок все-таки продолжает играть дальше и снова проигрывает, то в волосах у него оказывается все больше белых веревок, а части его оказываются у множества жителей Йиптона. Если же он проигрывает все сорок частей «рухи», то теряет себя окончательно и больше не допускается к игре. В этом случае он получает прозвище «Безымянный» и должен стоять у стены Каглиоро, лишь молча наблюдая происходящее. У него больше нет «рухи», он больше не человек, поскольку первые четыре имени совершенно бессмысленны, а пятое имя становится жестокой насмешкой.
На полу же Каглиоро происходит еще один процесс — торговля между теми, кто выиграл части «рухи». Каждый стремится собрать все сорок частей полностью. Порой этого удается достичь с трудом, порой легко, порой «руху» и вообще не собирают, а пользуются ей как разменной монетой. Но в конце концов, «руха» всегда оказывается у какого-нибудь единственного владельца, который таким образом сильно поднимает свой статус. Безымянный отныне становится его рабом, хотя не обязан ни служить своему хозяину, ни вообще исполнять какие-либо функции и желания. Он не подчиняется никаким приказаниям, не бегает по поручениям — дело обстоит гораздо хуже. Он больше не цельный человек, его «руха» ушла в душу его хозяина. Отныне он ничто, еще до смерти он превратился в призрак.
Но существует довольно простой способ разрешить эту неприятную ситуацию. Родители безымянного или его дед с бабкой могут отдать кредитору свои «рухи», и тогда первоначальная «руха» возвращается к своему собственнику. Он снова становится полноценным человеком, вольным играть, выигрывать и проигрывать на просторном полу Каглиоро, пока однажды опять не потеряет себя.
10
Буштернесс — непереводимое слово, в общих чертах эквивалентное понятию «подозрительная вульгарность» или явно абсурдное и неподходящее поведение. К нему, например, можно отнести ношение дорогой одежды в неподходящем случае или слишком экстравагантную вышивку на женском платье (Прим. автора ).