Ощущение близкой беды привело прямо к двери Яны, где вчера прошел такой чудный девишник. Остановилась, прислушалась. Внезапно за дверью что-то ухнуло, заскрипело, грохнула падающая мебель.
Лена толкнула дверь. Заперто. Толкнула сильнее, еще, разбежалась, плечо стегануло болью, внезапно оказалась на полу и опешила от жуткой картины.
— посередине комнаты Яна дергалась в петле.
Черноволосая девушка висела в воздухе. Ноги болтались над опрокинутой табуреткой, сорванные ногти пыталась разорвать веревку. Она хрипела, задыхалась и дергалась в судорогах. Тело медленно вращалось, Лена, замершая от неожиданности, поймала взгляд, полный безумного отчаяния, белое лицо с синюшными пятнами перекосилось, и это толкнуло Лену из ступора.
Она обвела глазами комнату, — Перерезать веревку, искать нож, откуда в девичьей спальне нож, ножницы может? Пилка?
На секунду отвлекло художество на зеркале, выведенное крупными печатными буквами: «Я никогда не выйду за животное, и не останусь в этом проклятом мире!».
Яна внезапно перестала дергаться, ноги подтянулись к самому подбородку, из-под задранной юбки брызнула струйка. Ноги вытянулись, тело выгнулось назад, так, что пятки почти достали до затылка.
— Стоп, теряю время. Кричать? Звать на помощь? Да тут из пушки палить можно, никто не прибежит. Перегрызть. Оборвать, можно попробовать оборвать.
Поднять стул, вскочить и прыгнуть на веревку было делом пары секунд. Тонкий шнур, натянутый как струна, обжег ладони, потные руки начали скользить, уперлись в узел, который сильнее впился в шею. Жертва обхватила Лену и так вцепилась, что стало трудно дышать.
— Сейчас или пиздец, — блондинка изо всех сил дернулась, натягивая ускользающую веревку. Еще рывок, еще. Шнур не выдержал двойного веса, узел на крюке лопнул, и два тела оказались на полу.
Лена приложилась ушибленным плечом о табуретку, в руке что-то хрустнуло. Со стоном перевернулась, негнущимися пальцами и зубами распустила узел и рванула блузку. Синяя шея, распухшее горло, Яна была без сознания и не дышала.
Вбитые в подкорку уроки полезли наружу, срочно освободить горло. Тело на спину, запрокинуть голову, щелчок, выдвинуть нижнюю челюсть. Готово. Блин, подъязычная кость, кажется, сломана. Искусственное дыхание нужно, причем в нос.
Минут через десять интенсивной терапии на сонной артерии пробились вялые толчки, зрачки сузились. Пошло дело, да от моего лечения на занятиях медицинский манекен пощады просил.
Яна дернулась, попыталась вздохнуть, из груди вырвался храпящий клекот. Синюшность потекла с шеи на половину груди, лицо тоже начало покрываться нездоровыми пятнами.
Да чтоб тебя, только запавшего языка не хватает. Лена откинула болтающуюся челюсть, сунула в рот пальцы и синий язык, похожий на моллюска, вытянулся наружу. Закрепить бы, оглядела комнату, вот весьма кстати. Проткнула язык поднятой с пола зубочисткой и вставила конец в промежуток между зубов. Хрипение прекратилось, и дыхание начало выравниваться.
Лена перевернула безвольное тело на бок, подтянула колени к груди, — Все отдыхай подруга.
Приходила в себя Яна несколько минут, пыталась подняться, сказать ничего не могла, мычала и смотрела такими глазами, что ее хотелось прижать и не отпускать. Полежала рядом несколько минут, поглаживая девушку по голове:
— Все будет хорошо, все позади, все хорошо, я не отдам тебе ему, сказала, не отдам.
Слова вырвались сами, кто за язык тянул. Девушка схватила Ленину руку и прижала к груди, опухшие от слез глаза снова начали наполняться озерами.
— Сейчас живца принесу, глупостей не наделаешь?
Голова качнулась, — Нет.
Лена принесла бутыль, вырвала зубами пробку, освобожденный язык юркнул внутрь. Влила жидкость тонкой струйкой. Яна закашлялась, ага глотательный рефлекс работает, реакция нормальная, жить будет.
— Мне идти надо, дела сделаю и вернусь, тебя оставить можно?
Девица всхлипнула и покачала головой, — Нет, — потянула руку, прижала ее к щеке. Типа не уходи.
— Извини, у меня важное боевое задание, освобожусь и сразу прибегу.
Лена подошла к зеркалу, стерла надпись, погрозила отражению пальцем, — Берегись квазище, пора браться за тебя серьезно.
Соблазнение
Лена вернулась к застолью, рейдеры хорошо выпили, отлично закусили и веселились так, что пыль стояла столбом. Викинг боролся на руках с рыжебородым гигантом, скучающий кваз сидел в обнимку с Хазалем и пел что-то заунывное. Пикап лежал на столе с чувством выполненного долга, рука стискивала ручку пустого графина. Справился, дорвался, не уследил Викинг. В здоровенную выемку в затылке кто-то сложил кости и объедки. Это тебе не понятные и простые кластеры, это цивилизованный стаб.