– Алло… Алло!.. Я ничего не слышу! Вы держите в руках трубку, в которую надо что-то говорить…
После недолгой тишины – короткие гудки. Я кинул трубку, прошелся из угла в угол и остановился у мусорной корзины. Посмотрел на нее скептически, словно в ней отражалось мое чувство собственного достоинства, промычал какой-то мотивчик и опустился перед ней на корточки. Сыщик не должен быть брезгливым. Если понадобится для дела, то и под столом собрать всю пыль не грех… Я раздвинул несколько газетных комков и выудил мокрый обрывок, опаленный с одной стороны. Затем сел на подоконник, ближе к свету, и внимательно рассмотрел его. М-да, детальная экспертиза не требуется. Без всякого сомнения, это уцелевший остаток фотографии. Цветной глянцевой фотографии. На обратной стороне – часть бледного логотипа «…DAK». Надо понимать, фотобумага фирмы «KODAK». Что было изображено на снимке, определенно сказать невозможно. Виден лишь коричневый край какого-то предмета, да расплывчатая синяя полоса поперек него… Я еще поискал в корзине, но больше ничего интересного не нашел.
Тут снова завопил телефон. Я кинул обрывок в корзину, да промазал, и он, словно плевок, налип на ножку стула.
– Детективное агентство! – рявкнул я в трубку.
Тишина. Лишь чье-то сдержанное дыхание.
– Ирина, ты что, выпила? – сказал я с ласковым укором и положил трубку.
«Она проверила, ушел я из ее кабинета или сижу в нем до сих пор», – подумал я и почувствовал себя так, словно меня застукали за каким-то неблаговидным занятием. Даже если я сейчас выйду отсюда, ни к чему более не прикоснувшись, все равно Ирэн будет думать, что я обыскивал кабинет. Так что же я теряю? Я сел за ее стол и оглядел кабинет ее глазами. Очень чисто и уютно. Нигде не заметно пыли, хотя я ни разу не видел Ирэн с тряпкой в руке. На подоконнике теснятся горшки с цветами. Настоящие джунгли. Цветы у Ирэн всегда хорошо растут, они чувствуют какую-то особую жизненную энергию. Я тоже, подобно цветку, чувствую эту энергию, но расту почему-то только в области талии. На столе полно всяких безделушек, начиная от фарфорового котенка и заканчивая высушенным розовым бутоном, обрызганным для блеска лаком для волос. Кажется, эту розу я ей подарил. Но это было страшно давно, где-то в каменном веке. И зачем она хранит эту мумию? Символ моих чувств к ней?
Я вытянул ящик. Баночка растворимого кофе, коробка с рафинадом и толстый дамский журнал «Только Ты». Я вынул его, полистал и наткнулся на пометки, сделанные явно рукой Ирэн. Статья, занявшая две полосы, своим заголовком ставила сакраментальный вопрос: «Как завоевать сердце мужчины?» Очень забавно! Я зажег настольную лампу. «Мужчины по своей природе эгоисты и очень падки на лесть…» Рядом с этим утверждением Ирэн нарисовала вопросительный знак. Молодчина, поддерживаю твой скептицизм! «Самое важное – знать меру: ни в коем случае нельзя навязывать себя мужчине, но в то же время рискованно держать его на излишне большой дистанции…» Рядом – несколько карандашных помарок. Я представил, как Ирэн хотела что-то написать на полях и уже коснулась карандашом страницы, но замерла в нерешительности, долго раздумывала, но так ничего и не написала. Сладкая ты моя! Мучилась над вопросом, какую дистанцию соблюдать между нами? «Мужчина по своей сути весьма примитивен и зачастую относится к любящей его женщине как к предмету, безусловно и навсегда принадлежащему ему. Если он еще не сделал вам предложения, но уже считает вас своей собственностью – ситуация близка к критической. Вам надо немедленно развеять его глубокое заблуждение и заставить ценить и беречь вашу верность. Для этого достаточно вызвать у него чувство банальной ревности. Сделать это несложно. Постарайтесь «случайно» попасться на глаза вашему любимому мужчине со своим коллегой (братом, соседом, водопроводчиком и т. д.). Отправьте самой себе письмо, но чтобы из почтового ящика его достал ваш возлюбленный. При этом сыграйте смущение. Письмо «прочитайте» обязательно в недоступном для вашего друга месте (лучше всего, закрывшись в ванной и пустив струю воды). А затем на его глазах порвите письмо на мелкие кусочки и бросьте в унитаз (а еще лучше сожгите). Заставьте его мучиться вопросами: от кого письмо? что в нем написано? почему вы так страдаете?» Рядом на полях – маленький восклицательный знак. Маленький скрытый восторг от прочитанного…
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Это ужасно. У Ирэн все получилось. Она заставила меня мучиться над дурацкими вопросами… Я схватился за лицо и расхохотался. Весна! Весна шуршит юбками, цокает каблучками и распыляет повсюду головокружительный аромат ранних цветов. И у Ирины поехала крыша. С ней уже произошла коварная метаморфоза, когда человеческий организм начинает жить как бы отдельно от разума. Милая моя, хорошая! Зачем же ты выбрала такой длинный и нелепый путь к моему сердцу? Лучше бы зашла ко мне в кабинет с этим журналом, скрутила бы его в трубочку и ка-а-ак дала бы мне по балде!
Я вскочил с кресла и открыл окно. Какие запахи! Какие звуки! Почему же весна не кружит мне голову? Почему вместе с сосульками на крыше не растопилось мое сердце? Бедная, бедная Ирэн! Ты уже отчаялась, ты почти потеряла надежду. Я это понял. Ты, умная и красивая, воспользовалась советами глупого журнала – это уже крайняя степень. Надо положить этому конец! Тебе больше не придется читать этот журнал!
Я положил журнал на место и позвонил Ирэн. Она не взяла трубку, наверное, еще не добралась до дома. Стены агентства душили меня. Я выкарабкался из полуподвала на улицу. Какой воздух! Какое небо! Сел за руль, опустил стекла. Вперед, навстречу ветру! Чувства рвутся из груди, опережая машину. У меня есть женщина, которая меня любит… Нет, не так! Я – человек, которого любит женщина. Вот мое отражение в узком прямоугольном зеркале. Квадратное лицо, щеки с глубокими складками, похожими на рубленые шрамы, серо-голубые глаза, нос с едва заметными дефектами – ему приходилось знакомиться с чужими кулаками, намечающаяся щетина. Вот это есть я. Я обладаю собой. И еще есть один человек, который считает, что я должен принадлежать и ей тоже. С этим глазами, складками, носом… Как это странно! Она меня любит. А я что же? Какое чувство должно наполнить мое сердце, чтобы я с уверенностью сказал: я люблю Ирэн? Что такое любовь? Это когда не можешь жить без любимой? А я могу жить без Ирэн? Наверное, могу. Два года назад, когда я не знал ее, мог запросто. А сейчас… Трудно сказать. Мы не расстаемся больше чем на три-четыре дня. И очень радуемся, когда встречаемся…
«Сонет», мое любимое кафе! Я резко затормозил, сошел в лужу и обрызгал джинсы. Какие пустяки! Стеклянная дверь, запах хороших сигарет, тихая музыка. Бокал пива! Нет, джин с тоником! Хочется сладкого, шипучего, веселящего… Я сделал глоток и придвинул к себе телефон. Приглашу ее сюда. У меня с собой две тысячи – целое состояние! Можно кутить до самой ночи. Пусть девчонка расслабится, пусть перестанет тратиться на дорогие и глупые журналы…
– Алло! Ирэн?
Нет, это всего лишь длинные гудки. А мне показалось, что это ее протяжный, сонно-ленивый голос: «Да-а-а…»
– У вас телефон нормально работает? Жалоб от посетителей не было?
Бармен смотрит на меня с нескрываемым удивлением. Я допил бокал. На его дне остались только пузырьки, похожие на рыбьи икринки. Странно! Ирэн должна была давно приехать домой. У нее хорошая квартира. Я был там пару раз. Больше всего мне понравилось, что Ирэн ни намеком, ни полусловом, ни жестом не предлагала мне остаться на ночь. «Не снимай туфли, все равно тебе скоро уходить!» Подчеркнутая гордость? Или страх перед тем унижением, которое испытывает женщина, получая от мужчины отказ? И еще у нее безумно вкусный борщ. Выгодно быть невлюбленным. Я не стеснялся попросить добавки. Я болтал, размахивал ложкой, без спросу лез в холодильник за горчицей, будто находился у себя дома. Я был с Ирэн самим собой. Но это, вопреки моему ожиданию, только усиливало ее чувство ко мне. А второй раз я пришел к ней, потому что был здорово выпивши. Она поливала мне голову холодной водой и натирала виски уксусом… Ужас.