30
После утренней пробежки от своего уотергейтского кондоминиума до штаб-квартиры НУМА адмирал Сэндекер сразу же прошел в свой офис. Он даже не зашел в гимнастический зал, чтобы принять душ и переодеться в деловой костюм. Руди Ганн уже ждал его с мрачным выражением на ястребином лице. Поверх очков в роговой оправе он молча наблюдал, как Сэндекер садится за свой стол и вытирает полотенцем пот с лица.
– Что нового от Питта и Джордино?
Ганн буквально излучал тревогу.
– За последние восемь часов ничего, с тех пор как они проникли в то, что называли вентиляционной шахтой глубокого подземного тоннеля. По мнению Питта, он проходит через джунгли Никарагуа от Тихого океана до Карибского моря.
– Совсем никаких контактов?
– Полное молчание, – ответил Ганн. – С ними невозможно связаться по телефону, если они находятся глубоко под землей.
– Тоннель от моря до моря, – с сомнением повторил Сэндекер шепотом.
Ганн кивнул:
– Питт уверен в этом. Он доложил также, что строит его корпорация «Одиссей».
– «Одиссей»? – Сэндекер в замешательстве уставился на Ганна. – Опять?
Ганн снова кивнул.
– Такое впечатление, что он теперь в каждой бочке затычка. – Сэндекер поднялся из-за стола и выглянул в окно, выходящее на Потомак. На пределе видимости он мог различить у пристани внизу по течению свернутые красные паруса своей маленькой шхуны. – Мне не известно ничего ни о каком тоннеле, который бы копали в Никарагуа. Были разговоры о строительстве тоннеля для перевозки грузов скоростными поездами. Но это было несколько лет назад, и, насколько мне известно, из этого ничего не вышло.
Ганн раскрыл какую-то папку, вытащил из нее несколько фотографий и разложил их на столе.
– Вот спутниковые снимки сонного маленького порта под названием Сан-Хуан-дель-Норте, сделанные на протяжении нескольких лет.
– Откуда они взялись? – с интересом спросил Сэндекер.
Ганн улыбнулся.
– Хайрем Йегер прошерстил свою библиотеку спутниковых снимков от разных разведывательных агентств и ввел их в базу данных НУМА.
Сэндекер поправил очки и принялся изучать фотографии, обращая внимание на даты съемки, отпечатанные на нижнем обрезе. Через несколько минут он поднял голову.
– Пять лет назад порт выглядел совершенно заброшенным. Теперь он выглядит так, как если бы туда завезли тяжелое оборудование и построили контейнерный терминал для тяжелых контейнеровозов.
– Обратите внимание, что все до единого контейнеры с материалами и оборудованием немедленно увозят в сборные склады-ангары, и они никогда уже не появляются обратно.
– Невероятно! Такое масштабное предприятие и так долго оставалось незамеченным.
Ганн положил папку, которую держал в руках, на стол рядом с фотографиями.
– Йегер также добыл доклад о программах и операциях «Одиссея». Об их финансовых делах известно очень мало. Поскольку штаб-квартира размещается в Бразилии, они не обязаны выпускать общедоступные отчеты о прибылях и потерях.
– А как насчет их акционеров? Они-то обязательно должны получать годовые отчеты компании.
– Их акции не значатся ни на одной фондовой бирже мира. Все дело в том, что Призрак является единоличным владельцем «Одиссея».
– Неужели они могли в одиночку профинансировать такой проект? – спросил Сэндекер.
– Насколько мы можем судить, ресурсов у них для этого достаточно. Но Йегер считает, что в проекте такого масштаба их скорее всего финансирует Китайская Народная Республика, которая и раньше субсидировала их проекты в Центральной Америке.
– Звучит логично. Китайцы сейчас вкладывают в этот регион кучу денег и создают там свою зону влияния.
– Еще один момент. Секретность позволяет им обойти все социальные и экономические проблемы, а также проблемы, связанные с защитой окружающей среды. Пока работы продолжались в полной тайне, никарагуанское правительство могло просто игнорировать протесты активистов и любые вопросы, имеющие отношение к отводу земли под строительство.
– А по каким еще проектам Призрак сотрудничает с китайцами?
– Портовые мощности по обе стороны Панамского канала и мост, который должен пересечь зону канала. Открытие моста назначено на начало следующего года.
– Но почему все же такая секретность? – пробормотал Сэндекер, возвращаясь в кресло. – Какой в ней смысл?