– Когда вы говорите «верховная жрица», – поинтересовалась Саммер, – вы имеете в виду жрецов-друидов?
– Да, – кивнул Бойд. – Сложная изысканная резьба и золото украшений указывают на то, что она, по всей видимости, занимала высокое положение в сакральном мире кельтского друидизма. Особенно о многом говорит ее бронзовая кираса. Известен еще лишь один подобный доспех, принадлежавший женщине. Он относится к промежутку между одиннадцатым и восьмым веками до Рождества Христова. Должно быть, ей пришлось в своей жизни участвовать в сражениях, хотя бы в одном. При жизни ее, вероятно, почитали как богиню.
– Живая богиня, – негромко произнесла Саммер. – Должно быть, она прожила интересную жизнь.
– И вот что еще мне показалось интересным. – Бойд вытащил на экран фотографию изножья каменного погребального ложа, где можно было разглядеть резное изображение стилизованной лошади. – Здесь вы видите утонченную пиктограмму скачущей галопом лошади, вполне современной по виду. Такая же лошадь, известная как Белый конь из Уффингтона, была вырезана на склоне мелового холма в Англии, в графстве Беркшир, в первом веке нашей эры. Это кельтская богиня коней Эпона. Ей поклонялись во всем кельтском мире и на той территории, которая позже стала Галлией.
Саммер внимательно рассмотрела изображение:
– Так вы думаете, что наша богиня была Эпоной?
Бойд покачал головой:
– Нет, я так не думаю. Эпону почитали как богиню лошадей, мулов и крупного рогатого скота на протяжении всей римской эры. Считается, что еще на тысячу лет раньше она, возможно, была богиней красоты и плодородия и обладала способностью околдовывать мужчин.
– Хотелось бы мне владеть ее даром, хотя бы отчасти, – со смехом сказала Саммер.
– Но что привело друидов к гибели? – спросил Дирк.
– Христианство, постепенно распространявшееся по Европе и набиравшее силу, осмеивало кельтскую религию как языческую. В особенности это касалось отношения к женщинам. По христианским канонам им не полагалось того уважения, которым они пользовались у друидов. Церковные иерархи не могли допустить никакого неуважения или противодействия главенству мужчин. А римляне так вообще устроили против религии друидов настоящий крестовый поход и стремились полностью уничтожить ее. Всех женщин-друидов объявили ведьмами. Этих могущественных женщин представили злобными созданиями, продавшими душу дьяволу. Особенно сильным нападкам подвергались женщины-правительницы, которых низвели от образа богини-матери до колдуньи, обладавшей неестественной плотской властью над мужчинами.
Академичный ум Ганна впитывал каждое произнесенное Бойдом слово.
– Но ведь римляне и сами поклонялись языческим богам и богиням. Почему же они так стремились уничтожить друидов? – поинтересовался он.
– Потому что римляне видели в друидах потенциальный источник антиримского бунта. Кроме того, дикость друидских обрядов вызывала у них отвращение.
– Дикость в какой именно форме? – поинтересовался Сэндекер.
– Ранние друиды практиковали человеческие жертвоприношения. Утверждается, что их языческий культ не знал никаких пределов. Кровавые ритуалы были обычным делом. Есть еще весьма неприятная легенда об «Ивовом человеке». Римляне рассказывали о случаях, когда приговоренного к смерти человека – мужчину или женщину – помещали в гигантскую плетенную из лозы куклу и сжигали живьем, – пояснил Бойд.
Саммер, казалось, это не убедило.
– А точно известно, что женщины-друиды принимали в этих варварских ритуалах непосредственное участие?
Бойд неопределенно пожал плечами:
– Можно только предполагать, что они ответственны за них в той же мере, что и жрецы-мужчины.
– Что возвращает нас к вопросу, который мы задавали себе не меньше сотни раз, – сказал Дирк. – Как случилось, что высокопоставленная кельтская женщина оказалась похоронена где-то в Карибском море, там, где когда-то был остров? Ведь от этого места до ее европейского дома пять тысяч миль!
Бойд повернулся и кивнул Чизхолму.
– Насколько я понял, мой коллега Джон Уэсли может предложить вам на этот вопрос совершенно необычайные ответы.
– Но сначала, – прервал их Сэндекер и обернулся к Йегеру, – удалось ли вам и Максу выяснить, каким образом сооружение оказалось под водой на глубине пятидесяти футов?
– Ранних геологических данных по Карибскому бассейну не существует, – ответил Йегер, помахивая перед собой пачкой разрозненных листочков. – Нам больше известно о доисторических метеоритах или о движении тектонических плит, длившемся миллионы лет, чем о геологических подъемах три тысячи лет назад. Максимум, чего мы смогли добиться от ведущих геологов, – это предположения о том, что отмель Навидад когда-то была островом и затонула во время подводного землетрясения где-то между тысяча сотым и тысячным годом до Рождества Христова.