Но спросим себя, был ли мир людей и мифов Древней Греции действительно таким? Нет ли здесь заблуждения, столь свойственного человеческой памяти, а кажущиеся непревзойденными образцы прекрасного, как и самые эстетические каноны, не дань ли одной традиции?
Эти вопросы не мучили великих художников нового времени. Такие гиганты поэтического творчества, как Гёте и Пушкин, дали бы на них, несомненно, отрицательный ответ. Недаром Гёте сказал: «Древний мир мы охотно ставим выше себя…».
Религии и искусства, сплав того и другого, выросшие в Древнем Египте, Двуречье, Индии, отразились в нашем эстетическом восприятии мира в гораздо меньшей степени, европейская образованность столкнулась с ними гораздо позже как с восточной экзотикой. Вместе с тем историкам давно известно, что именно древнейший Ближний Восток стоял у колыбели ранней греческой античности, привнося в нее свою материальную культуру, свои религиозные представления и даже письменность. Древнегреческий алфавит — видоизмененное финикийское письмо.
Народные древнегреческие певцы и следовавшие за ними начиная с VIII–VII вв. до п. э. античные писатели и поэты донесли до нас свой удивительно богатый и красочный мифологический мир с его сонмом богов и богинь. Социально-экономические условия отдельных политически независимых и часто враждовавших друг с другом городов-полисов, во главе которых стояли царьки-басилей, переселения в пределах Балкан значительных народных масс (ахейцев, дорийцев и других), создание и распад племенных союзов, чем так богата история Греции, удивительным образом не разрушали общность религиозного мировоззрения древних греков, в главных чертах сложившегося еще в догомеровское время. Зато все эти условия породили, естественно, множество частных различий в культах, множество версий, вариантов мифических образов и деяний богов и героев. Возникнув, как это давно установлено, из поклонения героическим предкам, классические культы лишь несколько видоизменили в своих богах антропоморфные, человеческие черты, сохранявшиеся за ними вплоть до падения язычества и перевода христианскими проповедниками античных греческих богов в категорию дьяволов. До той поры древние видели в своих богах только гипертрофированное в ту или иную сторону человеческое начало, правда не отказывая своей фантазии в создании чудовищ, гидр, горгон, драконов.
Натурализм и антропоморфизм в представлениях древних о своих богах имели, впрочем, некоторые границы. Так, Гомер отмечает, что подлинный вид богов почти нестерпим, невыносим для глаз простых смертных, он недоступен для обычного чувственного восприятия. Олимпийские боги были выше ростом, чем смертные, далеко превосходили их в силе и красоте, не говоря уже обо всем остальном. Поэтому гомеровские боги, вступая в общение со смертными, обычно принимали вполне человеческий облик.
По представлениям современников и соплеменников Гомера, многие боги имели постоянные любимые ими занятия, иные из них были, безусловно, и систематически ответственны за поддержание мирового порядка. Так, Эос, являясь в виде утренней зари, возвещала начало каждого дня. Гелиос руководил движением солнца. Афина была подолгу занята ткачеством и другими ремеслами. Аполлон руководил музами, а те, в свою очередь, подвизались в различных искусствах и науках, давали олимпийские концерты. Гефест был кузнецом и строителем, Ганимед и Геба — виночерпиями. Артемида занималась охотой на диких зверей. Ирида была вестницей. В особо важных случаях в роли вестника выступал и Гермес (римский Меркурий), обязанный, кроме того, сопровождать души умерших в подземный мир. Вакх (Дионис), открывший тайну вина, спаивал людей, особенно женщин, во время диких, неистовых оргии. Зато главнейшие божества греческого пантеона — Зевс, Посейдон, Гера, Плутон просто властвовали. Мифы без слов говорят о том, что они томились от скуки и искали развлечений на стороне. Борясь с интригами в своих дворцах, затевали их среди людей. Очень ценили зрелищную сторону войн, во время которых не только были страстными «болельщиками», но, ограждаемые своим бессмертием, участвовали и в боевых схватках. Любовные приключения, сплетни, склоки, доходившие до драк, — все это было в порядке вещей. В любовных похождениях больше других преуспевал владыка богов Зевс. Любовницами небожителей были и смертные женщины, нередко пополняемые без их согласия путем усыпления, обмана, хитрости. Вспомним Алкмену, к которой Зевс явился в образе ее мужа, Амфиарая, Европу, Леду, Данаю, с которыми он сблизился соответственно в виде быка, лебедя и золотого дождя. В «Илиаде» Зевс в разговоре с собственной женой Герой перечисляет, не таясь, а с гордостью, имена своих прежних любовниц. И ничего предосудительного или недостойного Гомер здесь не видит. Когда создавались греческие мифы, измена мужа в отличие от измены жены не осуждалась, хотя и в таком случае месть жены оправдывалась. Преуспевали в любовных приключениях и другие олимпийские боги, что в глазах мифотворца-народа нисколько не бросало тени на их небесное совершенство.