Стоя на городской стене, царь следил за поединком. На его глазах погиб любимый сын. А потом он увидел, как Ахилл привязывает за ноги убитого Гектора к своей колеснице и волочит его, осыпанного пылью родной земли, вокруг города.
Вопль поднялся в граде Приама. Мать рвала на себе волосы, горько рыдал отец, плакали граждане. Приам хотел выйти из города в поле, его с трудом сдерживали троянские мужи, а он просил пустить его одного — он хотел умолять Ахилла сжалиться над его старостью и отдать ему тело сына, о котором он сокрушался больше, чем о всех остальных сыновьях[123].
Оплакивая Гектора, Приам осыпал злыми словами и несправедливыми упреками остальных своих сыновей.
— Вместо Гектора вы должны были погибнуть! Вы должны были пасть в битве при кораблях! О я, злополучный! Были у меня в Трое храбрые сыны, и ни один не остался в живых. Нет боговидного Местора, нет конеборца Троила, нет и Гектора, который казался сыном не смертного мужа, но бога. Храбрых Арей истребил. А эти бесстыдники остались, эти лжецы, плясуны, презренные пожиратели коз и овец[124].
Троил, которого прославляет и оплакивает Приам, погиб еще раньше Гектора. «Илиада» сообщает только о самом этом факте. О гибели Троила существует несколько легенд. По одной из них, Троил в самом начале Троянской войны вышел в поле напоить копен, был настигнут Ахиллом и убит. По другой легенде, Ахилл схватил Троила и принес его в жертву богам. В средневековом рыцарском романе французского поэта Бенуа де Сент-Мора «Любовь Троила и Крессиды» Троил заплатил жизнью за свою любовь к Крессиде, находившейся в лагере ахейцев. По легенде о Троиле Шекспир написал драму «Троил и Крессида».
Гелен
Среди сыновей, которых укорял Приам после гибели Гектора, был и Гелен. Отец был несправедлив, называя Гелена, как и прочих своих сыновей, лжецом, танцовщиком, умеющим лишь плясать в хороводе, бесстыдником. Гелен имел много достоинств. Сам Гектор уважал его и считался с его мнением, тем более что Гелен обладал даром провидения и умел, как никто другой, предсказывать будущее по полету птиц.
Как мы помним, единоборство Менелая с Парисом закончилось чудесным образом — Парис просто-напросто исчез с поля боя, потому что Афродита перенесла своего любимца в опочивальню в его доме. Вскоре после этого происшествия битва разгорелась с повой силон.
Предводительствуемые Диомедом ахейцы напирали на ряды троянцев. Тогда Гелен, разыскав на поле боя Гектора и Энея и представ перед ними, дал такой совет:
— Гектор! Эней! Вы больше других заботитесь о троянском народе. Станьте же здесь и удерживайте у ворот бегущих воинов, пока они, на посмеяние врагам, не бросились в объятия своих жен. Потом я и Эней останемся здесь и будем сражаться с ахейцами, а ты, Гектор, поспешишь в Илион, чтобы передать нашей матери мои слова: пусть она соберет благородных троянок и пойдет с ними в храм Афины Паллады, пусть положит на колени Афины прекрасный покров, лучший из всех, какие хранятся в царском доме, и принесет в жертву двенадцать однолетних коров, которые не ходили под ярмом. Может быть, богиня смилуется, пожалеет жен и невинных младенцев и отразит Диомеда, храбрейшего из ахейцев, с которым никто не сравнится в мужестве[125].
Гектор поступил так как советовал брат. Он передал матери просьбу Гелена, посетил дом Александра и побеседовал со своей женой. Когда же Гектор вернулся на ратное поле, где по-прежнему кипело сражение, его вновь отыскал Гелен. Знаменитый прорицатель предугадал волю светлоокой Афины и сребролукого Феба Аполлона[126] — прекратить на время битву, а Гектору иступить в единоборство с кем-нибудь из ахейских героев. Он предстал перед братом и сказал ему:
— Гектор, сын Приама, умом равный Зевсу! Послушаешь ли ты меня, своего брата? Дай повеленье всем троянцам и всем данайцам прекратить бой. А сам вызывай храбрейшего из данайцев на поединок. Пусть он выйдет сразиться с тобой один на один. Ныне тебе не судьба умереть. Слышал я такие слова небожителей.
Услышав это, Гектор возрадовался. Взяв копье, он вышел на середину.
Троянские фаланги сомкнулись, и нее, успокоившись, сели. Царь Агамемнон тоже успокоил своих ахейцев. Той порой Афина и Аполлон, приняв облик ястребов, сели на высоком дубе, посвященном великому Зевсу, и сверху любовались ратями. Воины сидели плотными рядами, грозно подняв щиты и острые копья. А Гектор стоял между ратями, вызывая на единоборство храбрейшего из ахейцев.
126