руки гну-ли самоё смерть.
Меж дурных мест есть одно – страх,
заросла топь, ржавь на ку-стах,
весь впитал гной из земли гад,
весь отдал, мертв, стрелам свой яд.
По лугам вол заливным шел,
возрастом стар, весом тя-жол, –
тетива, будь из тугих жил,
а рогов мощь с древом скле-ил.
По ветрам плыл шизый о-рел,
распростер крыл ширь на весь дол, –
дал перо, чтоб с тетивы лёт
был далек, быстр, куда месть шлет.
Одиссей
Гераклов лук, орудье смертоносное,
оставленное им в наследство…
Калхас (сейчас он говорит спокойно, без аффектации)
Знаешь, кто
наследник у героя? Филоктет. Его
ты бросил умирать тогда на Лемносе,
но выжил он, с ним лук его – Гераклов лук.
(Обращаясь ко всем.)
Без Филоктета и его оружия,
хоть тыщу лет под Троей майтесь подвигами,
всё без толку; вернете Филоктета в строй –
он луком поорудует, убьет того,
кто этих войн виновник, и падет Пергам.
Одиссей
Ты лжешь. Он умер. Девять лет. Никак нельзя…
Калхас
Он жив и ждет тебя…
Одиссей
Я что, один тогда
решил его оставить? Остальные вы
как будто ни при чем. Когда поранила
его змея, открытых ран зловония
никто не мог терпеть, а врачевания
не удавались. Мы его оставили –
так надо было сделать – там, на Лемносе,
не умирать, а жить. Сложили корпию,
запас еды, вина, тот лук со стрелами,
который нынче вспомнили.
Агамемнон
Вот сам ему
и объяснишь, насколько ты был прав тогда.
Одиссей
Меня убьет он прежде, чем скажу ему,
зачем и кем я послан, я…
Агамемнон
Идти тебе.
Одиссей
Решил, что я тебе не нужен больше, так?
Погубит Филоктет столь много знающего
постыдных тайн твоих, и вся политика
останется сокрытой от досужих глаз.
Таинник, соглядатай слишком стал тяжол
для царской совести, когда дела пошли
под Троей не по-твоему. Того гляди,
и бунт начнут открытый – Одиссей тогда
ну как переметнется, ну как сам решит
над войском утвердиться? Всех и вся предаст
он, столько раз предатель. Лучше загодя
убрать его, услать морей за тридевять.
Не к Филоктету шлешь – к Аиду в путь прямой.
Нестор
Незачем тому, кто честен, о предательстве твердить,
нет в душе царевой мрака, есть радение одно
о всеобщем нашем благе. Знает он своих бойцов:
кто хитрее Одиссея Филоктетовой душой
завладеет, лук доставит, силы получеловека,
съеденного злою язвой, кто к добру расшевелит?
Одиссей
Конечно, Нестор! Он, столь много знающий,
найдет лазейки, доводы, и Филоктет
пойдет за ним…
Агамемнон
Идти тебе.
Одиссей
Зачем ты так…
Агамемнон
Когда вернется он, неся оружие,
против какого все тут беззащитные
стоять мы будем, знать хочу, что он пришел
Парису мстить, не нам. Добавить к бедствиям,
нам предстоящим, Филоктета, прыщущего
отравленными стрелами по лагерю,
я не хочу. Когда тебя, зачинщика
своих бед, он в живых оставит…
Одиссей
Сможешь ты
не труся подойти к нему, в объятия
пришельца заключить и возлияния
творить за дружбу и успех скорейший стрельб.
Агамемнон
Тебе идти.
Одиссей
Пойду, добуду лук тебе,
отравленные стрелы, не погибну сам,
день будет – и Пергам вручу надменному
властителю, герою, Агамемнону.
Развеселишься ты душою черною,
насытишься победой, смертью, золотом.
Но я не хуже Калхаса предсказываю,
из прошлого дороги в дали будущие
выстраиваю: не убьют тебя, война щадит
тех, для кого смерть будет избавлением
от худших бед, – вернешься ты назад, домой…
Я видел Клитемнестру – мать, ведущую
на казнь свое дитя, по воле грозного
супруга, видел бурный ад, вместившийся
в ее зрачках. Я знаю: девять лет она
в уме перебирает казни лютые,
лютейшую ища. Давай, спеши домой,
гони войну к победе – победителя
глаз не смыкая ждут.
Агамемнон
Дурную женщину
я усмирю. Ты ж собирайся в долгий путь.
СТАСИМ 1
Хор держит в руках деревянные щиты (борта судна).
Корифей
Отплываем,
братцы-итакийцы,
от неприязненной Трои.
Царь наш
паруса ставит,
весла берем,
в море идем.
Куда ж нам плыть?
СТРОФА 1
Эй, разверните струги
в сторону мать-Итаки,
в воду веслом упругим
упираем, бежим из драки.
Где вы, богатства Трои,
там и лежите лежнем: