— Оп-па, — засмеялся он. — Штормит нынче.
— Я вижу, — сухо ответила Катя. — Что дальше?
— Кать, ну чего ты?
— Я? Я ничего. — Катя вздохнула. — Короче, Антон, говори, зачем пришел, и я пойду.
— У меня к тебе предложение. — Лемехов засунул руки поглубже в карманы брюк, вздернул плечи.
— Я слушаю.
— Выходи за меня замуж.
— Что? Прости, я, наверное, ослышалась?
— Я говорю: выходи за меня замуж. — Лемехов вздохнул, да так мощно, что перегар поплыл по двору. — А чего? Настюхе папа нужен? Нужен. Ну и это…
— Так, Антон, — перебила его Катя. — Иди-ка ты домой. Я даже говорить не стану на эту тему.
— Почему? Ты думаешь, что я пьян? — настаивал Лемехов. — Да? Я не пьян. Ну, сто граммов принял для душевного подъема. Я же серьезно предлагаю.
Катя обошла Антона и направилась к подъезду.
— Погоди, Кать. — Лемехов поймал ее за локоть. — Ну, погоди, чего ты? Я же не спьяну. Я бы и вчера тебе сказал, если бы не этот… уголовник хренов.
— Пусти, — вдруг очень жестко сказала Катя.
Лемехов поджал губы.
— Да ты чего, Кать?
— Ничего. Пусти, тебе сказано, — очень тихо повторила Катя.
— А то что? Гукину стукнешь? Или этому заступнику своему?
— А ну отпусти мою маму, — донесся от подъезда голос Насти.
Катя обернулась. Настена стояла в дверях, а за ней, держа руку на перевязи, возвышался Дима. Лицо его было бледным, напряженным и очень злым.
— Антон, — позвал Дима, — вы бы отпустили Катю.
— Ах, вон оно чего! — Лемехов засмеялся неприятно. — Вот тут в чем дело. А я-то думаю, раньше все глазки строила, а теперь вон как. Не нужен стал. Побогаче кадр отыскался.
Катя молчала, все еще не в силах прийти в себя от изумления.
— Пошел вон! — негромко сказал Дима и тронул Настю за плечо. — Настя, поднимись домой, пожалуйста.
— Хорошо. — Настена затопотала по ступенькам.
— Да ладно, ладно. — Лемехов пьяно улыбнулся. — Я с калеками и ранеными не дерусь.
— Ты откуда взялся? — спросила Катя Диму.
Тот, не сводя взгляда с оперативника, мотнул головой.
— Потом объясню.
— Вот какой расклад, значит, выкатывается, — пробормотал Антон.
— Катя, пошли, — позвал Дима. — Антон выспится, и вы завтра поговорите.
— Да ладно, — усмехнулся оперативник. — Чего там говорить-то? И так все ясно. Бабки, иномарка, дачка. Квартирка в Москве. Чего тут не понять-то?
— Антон, вам лучше пойти домой, — спокойно сказал Дима.
— А ты меня ударь, — оскалился тот. — Попробуй, если здоровье позволяет.
— Может быть, не стоит?
— Нет, ты ударь.
— Перестань, Лемехов, — зло сказала Катя.
— А чего? — засмеялся тот. — Он у тебя вон какой крутой. Пусть ударит. Или начнет за тебя да за папочку прятаться? Ударь меня, ты! — крикнул Лемехов на весь двор.
— Мы, кажется, вчера уже выяснили этот вопрос, — сказал Дима. Где-то наверху хлопнула створка окна. — Катя, поднимись, посмотри. Кажется, Настя окно открыла в подъезде.
— Да, поднимись, Кать, — поддержал пьяно Лемехов.
— Пошли вместе, — попросила Катя Диму.
— Не волнуйся. — Тот улыбнулся уголками губ. — Все будет в порядке.
Катя взяла Лемехова за грудки:
— Не дай бог, свару затеешь, понял?
— Что ты, что ты! — Тот поднял обе руки, пошатнулся. — Молчу, молчу.
Катя вошла в подъезд.
— Ну? — спросил Антон. — Так ударишь, нет? Или так и будешь менжеваться?
— Антон, вы любите Катю?
— А тебе-то что за дело?
— Оставьте ее в покое.
— Тебя не касается, понял? Катька не для тебя. Поищи себе какую-нибудь шлюху побогаче. — Дима смотрел на Антона. — Чего пялишься? Ты — уголовник, а она — мент. Понял?
— Знаете, в чем между нами разница, Антон? — спросил Дима негромко.
— Ну?
— Вы говорите — «мент», а я — «женщина».
— И что?
— Ничего, — покачал головой Дима.
— Я не понял, — насупился Лемехов. — Ты чего хочешь сказать: вот ты такой хороший, а я — дурак?
— Это вы сказали, не я.
Лемехов нетвердо подошел к Диме.
— А хочешь, я тебе морду набью?
Тот поморщился:
— Антон, уберите руки.
— А то что?
Дима вдруг резко пнул его носком туфли в голень. Лемехов охнул, согнулся, схватился за ногу.
— Сука! — простонал он.
— Я это уже слышал. Вчера, — ответил Дима, повернулся и направился к лестнице.
Катя стояла на лестничной площадке, курила, стряхивая пепел в стеклянную банку. Когда Дима поднялся, она раздавила окурок, спросила:
— Рассказывай.
Дима улыбнулся.