Потом, кое-как спустившись с сосны, отшельник утверждал, что вовсе не тетку Туанетту он звал так отчаянно, да и вообще никого на помощь не звал, просто вышел подышать свежим воздухом и справить заодно малую нужду. И в самом деле — какой болван, имеющий власть над силами земными и водяными, станет требовать к себе городскую повитуху?
— Добрый тебе вечер, мастер Жербер! — сказала тетка Туанетта.
Отшельника она застала в неподходящую минуту — он хлебной корочкой подчищал дно котелка, в котором обычно варил себе густую похлебку.
Он сам вел свое несложное хозяйство и сам соблюдал почти безупречный порядок. Однажды мастер Жербер до того унизился, что попросил у тетки Туанетты старую нижнюю юбку на оконную занавесочку. Занавеска провисела две недели, пока на ней не осела заметная копоть от очага. Тогда мастер Жербер вернул ее тетке Туанетте с просьбой отстирать в щелоке и прокипятить в большом котле. Повитухе не хотелось возиться с этой излишней роскошью, и она сделала так, что чистюля напрочь позабыл про занавеску.
— Зачем пожаловала? — огрызнулся отшельник.
— Плохую новость принесла.
Ввек бы тетка Туанетта не ходила к отшельнику, ввек бы он не признал повитуху за существо, достойное его внимания, но было у них кое-что совместное в прошлом, да еще имелись два общих врага, если не более, и оба это знали, хотя ни разу не прозвучали в их коротких беседах вражеские имена.
— Ну-ну…
— Изора приехала в замок к сьеру Элиасу.
Отшельник крепко задумался.
— А что же я не слышу? — вдруг догадался спросить он.
— А ты тихое заклинание с леска сними, — посоветовала тетка Туанетта. — Вот тут-то и услышишь, как она по замку расхаживает!
— И чего же ей от сьера Элиаса надобно?
— А ее с собой дама Берта для чего-то привезла.
Отшельник опять помолчал.
— Ну и пусть себе расхаживает по замку! — решил он. — От этого ни мне, ни тебе вреда не предвидится. Пусть! Пусть! Слышать про нее ничего не желаю!
И он совершенно неожиданно хлюпнул носом.
— А ежели предвидится? — совершенно не удивляясь этому бабьему визгу, спросила тетка Туанетта.
Мастеру Жерберу и самому не терпелось достать круглое зеркало о девяти слоях, причем даже самый нижний слой — и тот был в шесть-семь ударов пульса. Он только и мечтал, чтобы Туанетта его об этом хорошенько попросила. Она это и сделала.
Они вдвоем установили зеркало петлей-подвеской к северу, нижней табличкой к югу, и обсыпали горючей травой, и подожгли ее, чтобы напустить дыму побольше — зеркало было старое и показывать соглашалось только сквозь этот зловредный дым.
Первый слой явил то, что происходило сейчас в замке…
Вовсе не подозревая, что за ними кто-то следит в зеркало, дама Берта и сьер Элиас потчевали друг друга отборными любезностями. Хозяйка, дама Эрмиссенда, сидела в мужнином кресле и благоразумно позволяла братцу с сестрицей выкричаться, чтобы потом взять власть в свои ручки. А ручки были крепенькие — дама Эрмиссенда до сих на охоте управлялась с конем и с дротиком не хуже иного пажа. Да и ноготки на них отросли весьма цепкие.
— Я тебя из нашего рода сам своими руками выпроводил — и чтобы ты, змея беззубая, обратно заползти и не пыталась! — гремел сьер Элиас.
— Да ежели теперь вся надежда на меня и на моего внучка? — визжала в ответ дама Берта.
— А твой внучек и вовсе к нашему роду отношения не имеет!
— Это ты, козий сожитель, сам уже ни к коему роду отношения не имеешь! — парировала старуха. — Нарожал дочерей, и дочери тоже одних дочерей рожают!
— Сама-то кого нарожала, крысиное ты отродье?!
Дама Эрмиссенда медленно стала подниматься.
— Да мои зятья рядом с твоими зятьями, чтоб тебя громом разразило, и с ними вместе…
— Это у них надолго… — проворчал отшельник. — И всё равно там ничего не понять…
Он провел рукой, делая верхний слой прозрачным.