— Ну мы же не садисты совсем без средств к существованию его оставлять, —начал Агамемнон.
— Вы не садисты, вы — долбоёбы! — продолжил бушевать царь Итаки. — Как мы без стХГел ГеХГакла ТХГою возьмём, поцы вы пелопонесские?! Вы оХГакла вообще слушали?! У вас в башке мозги или кю?!
— Да не кипятись ты, Одя, — отмахнулся Агамемнон. — Придумаем что-нибудь. Высадимся и…
— Хуй вы у меня высадитесь, пидарасы эллинские! — вдруг донеслось с берега.
Повернувшись, цари с удивлением обнаружили, что пустынный пляж заполнен армией троянцев и их союзников во главе с Гектором. Сын Приама стоял впереди без шлема в окружении троих слуг, которые постоянно протирали его голову влажными тряпками, и явно страдал то ли от жары, то ли от произведённого им же самим шума. Тем же маялась и вся остальная армия троянцев, что, правда, не мешало им смотреть на своих визави как на главную причину страданий.
— Слушай, Одиссей, — тихо шепнул итакийцу Агамемнон. — Что-то они на упырей не похожи.
— А вот на страдающих от похмелья – очень, — добавил Менелай. — Кажись, обознались.
— Первого греческого хуя, который окажется на земле Троады, я лично уебу! — громогласно пообещал Гектор, для пущей убедительности продемонстрировав грекам копьё.
Греки, вспомнив, что у настоящего воина копьё не одно, переглянулись и вспомнили, что дам нужно пропускать. Поэтому негласно было принято решение подождать волшебного появления женщины на кораблях, дабы уступить ей право первого шага по земле Троады.
— Пиздуйте сюда, говнюки! — вежливо пригласили гостей троянцы.
— Пошли вы в пизду, ёбанутые! — столь же вежливо ответили хозяевам греки. — Сами сюда пиздуйте!
— Делать нам нехуй, ноги из-за пидарасов всяких мочить! — отреагировали троянцы, не сдвинувшись с места.
Ситуация сложилась патовая. Верхи не могли спуститься на берег, низы не желали подниматься на корабли. Во взаимных приглашениях прошло примерно полдня, и к вечеру до Агамемнона дошло пинком разбудить уснувшего в тени Одиссея и, посредством физической мотивации, предложить ему придумать решение. К чести итакийца, решение он придумал почти мгновенно, всего после третьего пинка по рёбрам.
— Эй, ГейктоХГ! — позвал царь Итаки принца Трои. — Я твой ТХГоя хХГам шатал!
— Ах ты пидар! — тут же отозвался Гектор на приветствие.
— Я твой двоХГик двеХГь стучал! — не унимался Одиссей.
— Сука! — заорали хором все троянцы. — Так это ты в ворота барабанил?!
— А ХГаз я уже у вас бывал, то и обосХГался ты со своим обещанием, — закончил свою речь Одиссей, довольный собой и устроенной ему овацией всего флота.
— А, ну раз Одиссей на земле уже был, — решил один из греков по имени Протесилай. — То можно спускаться.
Спрыгнув на землю, он велел запечатлеть сей доблестный момент на амфоре, что корабельный художник немедленно исполнил, подняв своё творение высоко над головой.
— И вот, — воскликнул Протесилай. — Я зачекинился в Трое! Следующая остан…
Закончить торжественную речь ему помешало торчащее в животе копьё Гектора.
— Хули, блядь, ты творишь?! — захрипел Протесилай, глядя на троянского военачальника. — Одиссей же сказал, что первым спустился.
— Не запостил – не было, — ответил Гектор, указывая на амфору, к которой художник спешно пририсовывал торчащее из Протесилая копьё. — Ты запостил.
— Пиздец, блядь, — прохрипел Протесилай, повалившись на песок.
Вообще-то рана, нанесённая Гектором, была не смертельной и даже не особо серьёзной. Но именно Протесилай стал первой жертвой Троянской войны, поскольку его затоптали десантирующиеся греки, радостные от того, что копьё досталось не им.
— Повезло мудаку, — проворчал Одиссей, спускаясь в толпе. — Не будет тут десять лет хуйнёй стХГадать, как мы все.
Глава 9
Три дня и три ночи сражались греки с троянцами. Затем они сделали небольшой перерыв и продолжили биться девять лет и девять зим, то добираясь почти до стен города, то откатываясь к собственному лагерю. Конечно, основные противоборствующие стороны не выдержали бы столь долгую войну. Но к сражающимся, к радости обеих, прибывали союзники и подкрепления. Это вносило разнообразие, столь необходимое в повседневной рутине. И действительно, что может воодушевить скучающего воина сильнее, чем внезапно появившееся перед ним подкрепление противника? Только такое же подкрепление с его стороны.
Приближалась юбилейная дата, десятилетие начала войны, и Агамемнон сидел в своём шатре, пытаясь найти решение серьёзной проблемы. Многие герои прославили себя, и это было замечательно. Ещё больше греков озолотилось, и это было хорошо. Но самая большая часть армии за эти девять лет просто огребла, и с этим надо было что-то делать. Погружённый в раздумья, царь Микен не сразу сообразил, что к нему в шатёр пробрался Одиссей и сейчас допивает его вино. Итакийца выдала человеческая природа, освободившая часть внутренней атмосферы гостя для заполнения бесплатным вином освободившегося обьёма.