— Я? — удивился царевич, краем глаза окидывая формы будущей жены. — Батя, да я не посмею...
— Попизди мне тут ещё, — пригрозил ему отец. — Ленка, вот твой новый муж!
— А, — отреагировала та. — Ага.
— Всё, веди её к себе и не доёбывайся до меня, — повелел царь. — Мне думать надо.
В греческом лагере тем временем шла разгорячённая дискуссия. Выстроившиеся в круг цари увлечённо орали друг на друга, в пылу диспута прибегая к всё более и более многоэтажным аргументам.
— Так, — подал голос Аякс Оилид. — А напомните, по поводу чего мы спорим?
Все присутствующие замолчали, задумавшись.
— Мы обсуждаем, как вХГучить мне доспехи Ахилла, — подсказал всем Одиссей.
— Ой, да не пизди! — тут же перебил его Аякс Теламонид. — Хули ты сделал, чтобы их заслужить? Да ни хуя! Я их вынес из боя и спас от троянцев!
— Ты? — изумился Одиссей. — Та ты их даже не тХГонул! Я их нёс всю доХГогу!
— Как это ты? — произнёс шокированный Аякс. — Я вас с Ахиллом обоих нёс!
— А кто деХГжал доспехи, а?!
— Так, погодите, — вмешался Агамемнон. — Вы оба – достойные воины, и у обоих справедливые доводы в свою пользу...
— Хуя себе справедливые, — проворчал Большой Аякс.
— Заткни ебальник, — шёпотом посоветовал ему Менелай.
— И поэтому решить, кому достанется доспех Ахилла, должно соревнование, — закончил Агамемнон.
Было принято решение провести турнир из трёх дисциплин: борьба, бег и проверка реакции. В соревнованиях по борьбе выиграл Аякс, потому что итакиец сбежал из борцовского круга. А поскольку саламинец не смог его догнать, то победу в беге присудили Одиссею. Посовещавшись, цари выстроились полукругом, разместив на большом столе в центре шлем Ахилла.
— Итак, — громко заявил Агамемнон. — Побед у вас поровну, поэтому всё решит испытание реакции.
Одиссей и Аякс встали друг против друга по разные концы стола, глядя друг другу в глаза.
— Перед вами шлем Ахилла, — сказал царь Микен. — Тот, кто наденет его себе на голову, будет признан победителем. Готовы?
Цари кивнули.
— Три! — крикнул Агамемнон.
Пальцы соперников медленно дрожали от напряжения.
— Два!
Все остальные цари невольно подались вперёд, боясь упустить момент.
— Один!
— Ой, гевалт! — вдруг завопил Одиссей, глядя влево. — Тысяча чеХГтей!
— Где?! — взревел Аякс, повернувшись в ту же сторону. — Где тысяча чертей?!
— Тупой гой, — услышали все присутствующие приглушённый шлемом голос царя Итаки.
— Что?! — заорал царь Саламина, осознав, что он только что проиграл очко, доспехи и самоуважение. — Это не по правилам, каналья!
— Ну, — замялся Агамемнон, только сейчас прекративший искать взглядом чертей. — Вообще это не запрещалось, так что...
— Как это так что, канальи?! — взревел благим медвежьим рёвом Большой Аякс и направился к выходу из шатра. — Всё! Хватит! Ноги аяксовой тут больше не будет!
— Слушай, тёзка, — обратился к нему Аякс Оилид. — это же просто доспе...
Схватив в охапку Малого Аякса, Большой направился в сторону лагеря саламинцев, приказав собирать вещи и закинув протестующего Оилида в ближайший дорожный сундук.
— Меня-то за что, сука! — забился тот внутри. — Выпусти!
— Я сказал, что ноги аяксовой тут не будет, — отрезал Аякс Теламонид. — Без обид. Имя есть имя.
— Пиздец, дали боги тёзку, — простонал сундук обречённо.
Глава 17
Отъезду царей никто не препятствовал. Поскольку после кончины Ахилла успокоить Большого Аякса никто не решился. А единственный переговорщик в этот момент, приплясывая, примерял новые доспехи. Когда же паруса саламинцев и преследующих их локридцев скрылись за горизонтом, оставшиеся военачальники собрались на военный совет.
— И как теперь будем брать Трою, когда мы проебали ещё и Аяксов? — мрачно поинтересовался у присутствующих Агамемнон.
Все цари, включая наконец переставшего выпячивать новые доспехи Одиссея, потупили взгляд, глядя куда угодно, но не на главнокомандующего.
— Заебись, — вздохнул тот. — Пришли к тому, с чего начали, только без Ахилла, Аяксов и...
Царь оказался крайне бесцеремонно прерван шумом, доносившимся с улицы. Постепенно какофония тревожных криков, топота ног и чьих-то воплей стала резче и отчётливее. Вскочив со своих мест, цари схватились за оружие, когда в шатёр, откинув полог, стража затащила до тошноты знакомого Агамемнону военфилософа.