— Не всегда.
— А за что тебя к людям везут, вас ведь, протов, даже за тяжкие преступления только ссылают?
— Я не захотел кое-кому помочь, чтобы меня не подставили, и даже наоборот, помешал. Короче, сейчас не об этом. Хэнк, можешь поднять шум, чтобы они твою дверь открыли?
— А почему бы тебе не поднять шум?
— Меня они слишком боятся.
— Зачем? — спросил Хэнк, — даже если получиться, то что дальше?
— У одного из охранников в багажном отделе спрятан парашют. Мы скоро будем пролетать в двадцати километрах от границы людей. Там я знаю как пробраться через кордон. На юге сейчас всё спокойно, в пустыне засуха, почти пусто.
— Я бы никогда так не рискнул… если б не знал что всё равно мне нечего терять, — почти равнодушно сказал Хэнк. — А Детройт скоро?
— Двадцать минут, а тебе зачем?
— Так, сам не знаю.
Надо заметить, что самолёт был русским. Русским он был потому что тюрьма, откуда переправляли людей, была ближе всего к СНГ, и готовили его к полёту тоже русские — два пьяных механика. Пистолетами, которыми была вооружена охрана самолёта, занимались тоже они. Неизвестно как бы развернулись события, если бы на месте русских были другие люди, но каким-то образом патроны во всех пистолетах оказались холостыми. Позже выяснилось, что и боевые патроны тоже никуда не пропадали. Они дали о себе знать, когда их распределили на мирные цели — для кино, для стартовых пистолетов, или просто как психологическое оружие. Все их до конца так никогда и не изъяли — просто не нашли и они ещё долгое время калечили людей.
В общем, когда Хэнк начал метаться и орать, к нему подошли, чтобы вытащить и избить. Охранник открыл решётку, и проверенным приёмом заломил рипстеру руку. В этот момент на него через два сиденья прыгнул Амета. Он изо всех сил ударил его тяжёлым кулаком по голове. Охранник упал без сознания и умер. Амета быстро прикрылся уже мертвым телом (на случай если в него будут стрелять), быстро выхватил у охранника пистолет и точно выстрелил в остальных троих: без результата. Охрана тоже пустила в него по половине обоймы.
— Чёрт, холостые! — Амета с досадой выкинул пистолет и кинулся на охрану, которая уже бежала закрываться в кабине пилотов. Одного он всё-таки догнал и запер за решёткой вместе с остальными заключёнными, которые таким бунтом были недовольны. Большинство из них не сделали ничего серьезного и могли получить не больше двух лет, а некоторые — отделаться одним штрафом и запретом на повторный въезд на территорию протов. Заключённых освобождать не стоило. Амета, немного подумав, выпустил Хэнка, хотя и не хотел делать этого. Парашют ведь один, правда, может и второй найтись. Нет, лучше пусть получится, будто Хэнк всех перебьёт, чтоб свидетелей не было, и всё свалят на него.
Скоро они вдвоём быстро поговорили. Амета предложил спуститься в багажный отсек, чтобы в это время Хэнк сторожил кабину пилотов, но он не согласился:
— А что если ты, пока я буду тут, спрыгнешь с парашютом?
— Не спрыгну. Короче, я пошёл.
— Ты их всех удержишь, а я нет! Об этом всём уже знают на Земле.
Амета знал, что знают, поэтому и хотел так быстро скрыться. Он почти был уверен, что к ним уже летят несколько истребителей. «А потом в новостях скажут, что внезапно загорелся двигатель, — подумал Амета, — это не редко бывает». Но спецслужбы решили поступить по-другому, не так опасно (то есть не сбивать самолёт ракетой). Рисковать на фоне последних событий было очень нежелательно. В самолёте просто вырубили всю электронику и связь с землёй. Осталось только ручное управление и самолёт начал падать.
Хэнк остановил уже спускающегося Амету, и показал ему на открывающуюся дверь кабины пилотов, в которой столпились шесть мужиков и женщина с ребёнком. Женщина с ребёнком — это тоже особый случай, что-то на подобии русских туристов на засекреченной атомной подлодке. Она, конечно, была не туристкой, а была женой одного из пилотов, и просто экономила деньги на двух авиабилетах. Причём экономила неплохо — полёт через океан и обратно для двоих обошёлся бы в тысячу долларов.
Короче, впереди всех выступил второй пилот и сообщил Хэнку с Аметой, это ещё услышали и все заключённые, что они падают, сообщил об одном парашюте и попросил дать этот самый парашют женщине с ребёнком. Говорил ещё, что в таком случае им наверняка смягчат наказание, а самолёт скорее всего удастся спасти. Хэнк подумал, что так можно и сделать, думал согласиться, но его опередили.
— Зачем спасать женщину с ребёнком? — спросил Амета, который, как и любой прот, дороже всего ценил жизни здоровых молодых людей, и меньше всего — детей. — Лучше спасти кого-то из вас, а ещё лучше одного меня.