И сначала каждая улыбалась, а потом пришел черед мужчинам изумляться, ибо не могли понять, откуда вдруг этот влажный блеск в женских глазах, и что это за слёзы накануне праздника – ни словом унять, ни платком утереть?[74]
2
Перелетных птиц еще не было в небе Вольгинска – а новое время потекло быстро. Время скорого оборота капитала, обновленного разделения труда, прихотливой логистики.
И время было отмерено заново, и место размечено каждому, кроме детей и немощных в доме номер девять по улице Завражной. Почти отпала нужда в механиках и операторах самотека, в инженерах по добыче и креплению скважин, и все реже выходили на вахту монтеры реверсов и путей, техники по растворам и ремонтники подсоса, зато умножились заботы дозорных окружающей среды, возросло число круглосуточных сторожей.
И снова дом был охвачен строгим, но плавающим графиком, и погрузился в поток перемен – отлаженный, но стремительный.
Едва сошел снег, обновлены были наряды дневного и ночного дозора – то есть не только гардероб, но и маршруты, роли, экипировка. И теперь вдоль оврага прогуливались, упруго покачивая коляски, папаши спортивного вида, дефилировали дамы с собаками бойцовых пород, через день сбивались шумные пикники, или автолюбители принимались вдруг чинить по три-четыре машины кряду, а возле трубы кружила, обвешанная мешками, пара кряжистый бомжей с цепкими взглядами. И скоро не то что мирные обыватели с улицы Завражной, но и сами жители дома номер девять не всегда могли уразуметь, повстречался ли им праздношатающийся сосед с наушником в ухе, или то бдительный страж на периметре, у кого за пазухой – и мобильная трубка, и свисток, а, возможно, и газовый пистолет с электрошокером.
А когда просохла земля от талых вод в ложбинах, Шафиров велел Застрахову тайно проложить по нехоженому склону вдоль трубы цепь тротиловых шашек от старой эстакады до нового узла, а на развязке поставить отсекающую задвижку и колодец с дренажем, и нефтеловушку со стоком.
Нельзя, говорил Шафиров, забывать о присутствии Хозяина, хотя бы и незримом. И пусть явление его с каждым днем все сомнительнее, готовым нужно быть ко всему. И пусть даже возвращение его само по себе теперь уже не представляет сугубой опасности, поскольку и ситуация, и ресурсы, скорее всего, позволят договориться мирно – даже учитывая все это, расслабляться нельзя ни на минуту, ибо не так страшен Хозяин вернувшийся, как те, кто может нагрянуть негаданно, ниоткуда – те, с кем дела не сладишь, кого вслух лучше не поминать. Готовность – прежде всего, говорил Шафиров. И значит, надо быть уверенным в том, что в нужный момент (да не наступит он никогда!) нефть из путепровода будет оперативно удалена, выдавлена пенораствором, что всё вновь построенное не взлетит на воздух, но уйдет под землю в единый миг, и что в тот самый скорбный миг (да минует он утруждающихся) и дом, и труба будут отсечены от всякого сполоха, потрясения, от любых поползновений.
И, по слову Шафирова, с согласия Мусы, Застрахов подключил дистанционный взрыватель к трем сотовым телефонам, но запрограммировал так, чтобы цепь срабатывала лишь при одновременном сигнале с двух аппаратов, и каждый третий при этом мог бы служить блокиратором. А коды договорились менять еженедельно.
И покатились недели, словно бы волны Волги весной, и земля зазеленела, и запели птицы в небе Вольгинска.
По теплу подступало благоденствие.
3
К концу весны – скорее, чем думали – покрыли издержки, восстановили всем привычный доход, вернули долги сыну Застрахова, Даниилу.
Себя не обижали: знали цену себе, но и меру знали. В резерв откладывали много – много больше, чем прежде.
Не утихал ток в трубе; исправно прибывали платежи по путям, проложенным Мусой; и каждый житель дома номер девять на Завражной получил свое, наделенный по силам заботами, прибылью – по трудам.
И скоро пошли споры о том, не пора ли, с учетом повышательного тренда на мировых рынках и всегдашней неспособности стран ОПЕК договориться, увеличить суточную арендную плату, а вместе с тем изменить систему перераспределения сверхдоходов?
Не пора ли делиться, спрашивал Застрахов, не начать ли уже воздавать должное прочим трудящимся, или иначе – не дать ли людям во всей полноте ощутить на себе благотворное влияние трубных потоков, ибо сказано «отпускайте хлеб свой по водам»[75]?
74
Парафраза стихотворения
75
См.