Так говорил Шафиров изумленным соседям, а потом спросил Застрахова, почему бы дочери его, Марии, не бросить уже почтовую конуру, где она сидит с утра до вечера, точно в трюмной каюте с тусклыми лампами?
Пора – улыбнулся Шафиров – выбираться наверх, глотнуть свежего ветра, увидеть горизонты. Пусть возьмет положенный отпуск, а с ним и расчет, и для начала отдохнет с сыном на море недели три, а по возвращении займется, наконец, почтенной работой.
Ведь и компьютер Мария знает, и голова у нее светлая, да и в руках ее давно – и выплаты жильцам, и множество мелких забот и больших секретов. Почему бы не поручить ей полностью делопроизводство, документооборот, трафик: офис на дому, приличные деньги, а понадобится – и няню можно нанять для сына? И будет она при деле, ребенок под присмотром, жизнь человеческая.
И сделали так.
И скоро с легкой руки Марии выкладывались на стол отца графики откачки, расписание вахт, маршруты дозоров; Мусе доставлялись счета, накладные, заявки; Шафирову – сводки нефтяных фьючерсов и цен в портах Джейхана и Вентспилса, а также кросс-курсы основных валют.
А через время (и все заметили, сколь легковесным, скоротечным, сквозящим было это время), когда поставили управление на поток, все трое – каждый в свой черед – тоже отправились в отпуск.
Застраховы с внуком поднялись на теплоходе вверх по Волге, и проплыли каналом до самой Москвы, и, не уставая любоваться холмистыми берегами, вернулись в Вольгинск.
Шафиров выполнил обещание, данное жене Руфине Иосифовне: они погостили неделю у дочери их, Розы, в городке Кириат-Шмона на земле Израиля возле самой границы с Ливаном, и увидели облачные склоны горы Хермон, и взошли к золотым стенам Иерусалима.
А Муса, вместе с Минисой Сисятовной, навестил, наконец, дочь Музу в просвистанной чужими ветрами Норвегии, и там ступал на скалы фьордов, и восхищался искусством гидротехников Тронхейма на каменных берегах реки Нид-Эльв. И показывал потом фотографии знаменитого собора, куда Музе посчастливилось привести туристов прямо на свадьбу тамошней принцессы Марты Луизы[87]. И посмеивался, рассказывая, с каким почетом встречали его и провожали, поскольку возвращался он, как выяснилось, из древней норвежской столицы в те самые земли, что скандинавы зовут Гардарикой, и где впервые в истории Ибн Фадлан описал похороны норманнского князя на двести лет раньше, чем их собственные сказители, слагатели саг…
И хотя никто не признался – всем троим, вернувшимся, показалось, будто очистился, сладковато-древесным сделался и сам воздух в лестничных пролетах дома номер девять по улице Завражной, и словно бы переменились ветра на Ветловых Горах, точно накрыло Вольгинск приветливой тенью дальних столиц.
8
И уже вторая прошелестела осень со дня обретения трубы, и вторая зима прошла, и снова весна затеплилась.
И однажды сказал Муса, а Застрахов подтвердил: не зря, видно, хоть и по недоразумению, называют мартовский праздник Женским, и не напрасно когда-то хлопотал Шафиров, поскольку все-таки случилось то, что он предвидел – приблизились к дому те, кто приходит расспрашивать. Но не те пришли, кого ожидали: не люди Хозяина, не жадные до чужого, и даже не те, кто является от обхода земли. А некая юная журналистка кружит вокруг да около и просит отвести ее в ту квартиру, где можно увидеть необыкновенные часы – дар благородного чужеземца, оставленный в знак благодарности гостеприимным хозяевам за те дни и ночи, что он провел без памяти под их призрением.
Шафиров долго молчал, а потом попросил позвать молодую особу к нему.
И через неделю позвали, но никто не мог вспомнить после, как именно звали гостью, потому что – выяснилось – была она журналисткой с именем, а точнее, с девятью псевдонимами[88].
Она немедленно ослепила Шафирова черным кожаным лоском от узких сапожек до лацканов «болеро», мерцанием колец и браслетов, и – дыша, как водится, духами и туманами[89] – весело отказалась от предложенного коньяка. «Это позже, – заулыбалась она, усаживаясь, – когда будем отмечать опубликованный материал».
87
Практически единственный эпизод повествования, который не только соответствует историческим фактам, но и может быть точно датирован.
Огромный готический Кафедральный Собор Тронхейма, построенный в 1070 году, в средние века был крупнейшим христианским центром Северной Европы.
Именно здесь до 1957 года, по традиции, проходили церемонии коронации норвежских королей. В Кафедральном Соборе Тронхейма 24 мая 2002 года
88
Возможно, аллюзия на характеристику второстепенного персонажа рассказа
89
Аллюзия на строки из культового стихотворения