— Не стоит.
Сказал человек в чёрном, вырвав лист рисунка прямо из блокнота. Спокойствие бледно-серых глаз обратило своё внимание на шефа.
— Почему? — тихо спросила девушка.
— Потому-что не стоит. — ответил босс, скомкав рисунок и бросив его в сторону.
Девушка закрыла блокнот и перетянула его красной лентой, затем утвердительно кивнула.
Троица направилась ко входу, только водитель остался смирно стоять у машины. Звон колоколов к тому времени прекратился. Массивные двери церкви открылись и пропустили гостей. Водитель отвлёкся, поднял скомканный боссом рисунок, и бросил его в урну.
Внутренне убранство храма можно назвать домашним, внушаемым некое тепло и чувство покоя, есть в доме божьем некое веяние светлой благодати, под действием которой, мысли успокаиваются и уже не давят на голову. Юная девушка, если не сказать ещё девочка, лет пятнадцати, а может и того меньше, умиротворённо мела полы храма, пробираясь шаг за шагом вдоль богато украшенных икон к алтарю, вдоль иконостаса и опять вдоль икон, девушка тихо шуршала метлой, не нарушая гармонии внутреннего мира храма, она что-то тихо напевала. Её украшал аккуратно завязанный белый платок, простое платье до пят незабудкового цвета и светло-бежевые босоножки. Юное создание проплывало из одной части зала к другому, старательно избавляя дом божий от пыли. В храме в общем-то было чисто, он можно сказать даже блестел, особенно алтарь и иконостас. Лики святых покрывали всё. Провожая их взглядом от стен к потолку и обратно, босс остановил свой взгляд на церковной лавке, что стояла у самого выхода из храма и обратился к женщине, стоящей за прилавком:
— Доброго утра милая женщина.
Женщина обратила внимание на человека в чёрном. Легко улыбнувшись, она ответила:
— И вам доброго утра. Что вам показать? Иконку может подобрать для дома, для благодати? Или крестик освященный? Есть книги о вере. .
Босс ответил раньше, нежели закончила милая женщина:
— Спасибо. Мне просто свечу поставить.
— За здравие? Или за упокой?
— За упокой. — мягко ответил босс.
— Вам маленькую, среднею или большую?
— А, есть разница? — с неподдельным интересом спросил босс.
— Ну конечно! Вот эти, например, (женщина показала самую простую свечу, совсем крохотную) простые, сгорят быстро, и послание быстро пройдёт. Те, что побольше, дольше весть пронесут, а вот эти. . (и женщина достала самую большую свечу, просто огромную), они точно помогут, батюшка Николай молиться будет за такую свечу.
Босс усмехнулся едва заметно, одним уголком губ, так что женщина за прилавком не обратила внимания и произнёс:
— Давайте самую большую. Весть очень важная для меня.
— Правильно! Правильно! Только молитесь со всей душой, просите от всего сердца.
Босс достал деньги:
— Сколько?
Женщина:
— 300 рублей.
Босс протянул одну купюру:
— Возьмите пятьсот. Добрая вы душа.
— Помолюсь за вас. И благословит вас господь!
— И вас сударыня — тепло ответил босс.
Со свечей в руке, босс направился к иконостасу. Девушка с блокнотом, тем временем что-то зарисовывала. А парень в клетчато-бежевом, просто прогуливался деловым шагом из одного угла зала в другой, и засунув руки в карманы брюк, беззаботно рассматривал разного рода иконы.
Босс остановился у алтаря и поставил свечу прямо в его центр. Изваяние из воска даже не шелохнулось в попытке упасть. Свеча ровно стояла, и когда человек в чёрном протянул над ней руку, вспыхнула и стала гореть. В этот момент храм накрыла будто тишина. Всё замерло. Не было слышно шороха карандаша девушки в сером, цоканья туфель мужчины в клетчато-бежевом и шуршания метлы юной девушки, той, что почти девочка. Она стояла не в силах шелохнуться, и из-под платка, смотрела на огонь свечи, крепко сжимая древко метлы в своих тонких ручонках. Замерла и женщина за прилавком.
Тишину прервал скрип двери, откуда-то из глубин храма. Батюшка Николай выскочил так стремительно и внезапно, что всё окружение пришло в движение.
— Стой! Нельзя! Нельзя туда свечу ставить! Не туда! К иконам надо! На алтарь нельзя!