Дверь перед случайным носильщиком открылась с крайне недовольным и даже презрительным скрипом. Парадная внутри оказалась еще более питерской, чем снаружи. Стены и лестница эпохи Достоевского, потолок и того раньше.
Этаж третий, дверь черного дерматина – уже не достоевской, а советской эпохи. Замок лязгнул премерзко, дверь проскрипела в унисон – и всё в полном соответствии с окружающей обстановкой.
За дверью было темно, затхло, пахло лекарствами, какой-то едой и, странно, чем-то, похожим на индийские благовония. Почему-то казалось, что сейчас под ноги бросится большой черный кот, но, когда зажглась тусклая лампа под потолком, стало ясно, что встречать их никто не вышел.
– Туда, – махнула девушка вдоль узкого коридора, сплошь чем-то уставленного и увешанного.
Парень шагнул вслед за ней, смело отогнав мысли, что надо разуться. На старый облезлый пол было страшно ступать чистыми носками.
В направлении «туда» обнаружилась кухня. Стены, окрашенные тёмно-зелёной масляной краской, были расписаны цветочками и божьими коровками – судя по стилистике, работал ребёнок лет пяти. Кухня была укомплектована окном с облупившейся краской, раковиной с ржавыми подтёками, урчащим круглобоким холодильником. В углу притулилась старинная стиралка, на полке стояла микроволновка.
– Ставь на стол.
По крайней мере, чистый. Парень аккуратно развязал рукава и принялся вынимать продукты.
– Дед, я дома! – раздалось громкое за спиной. – Сейчас будем чай пить!
Он обернулся и посмотрел на хозяйку.
Худенькая, в расстёгнутом бесформенном пальто-бушлате. Невысокая. Волосы и в самом деле просто белые-белые, как у куклы. И глаза тоже как у куклы – круглые, яркие, словно фарфоровые. Личико – словно белое пятно – ни бровей, ни ресниц. Чуть розовая полоска губ.
– Чего уставился? – Девушка всё так же старательно и всё так же неубедительно грубила, ставя на голубой цветок газа чайник. – Надевай свою кофту и вали отсюда. Спасибо… за помощь.
– Да не за что.
Он ответил на автомате и повернулся к двери на шаркающие шаги.
Кажется, старик держался вертикально только благодаря костюму. Из тяжёлой темной ткани пиджак стоял колом и держал находившееся внутри худое старое тело. Однако стоял дед ровно и без опоры. И глаза из-под густых белых бровей смотрели очень цепко. Венчик седых волос, торчащие уши и слуховой аппарат довершали картину.
– Здравствуйте. – Голос старика едва ощутимо дрожал, но звучал чётко и громко. Он протянул руку. – Профессор Дуров Павел Корнеевич. С кем имею честь?
С ответом пришлось замешкаться, потому что в руках была толстовка, и то ли ее надевать, то ли на рукопожатие отвечать – непонятно. Выбрал второе, перекинув толстовку через руку.
– Кузьменко Степан… Аркадьевич.
Рукопожатие у дряхлого профессора оказалось вполне себе крепким, и Степан вдруг добавил: – Студент. Учусь неподалёку. В Лесгафте. Последний курс.
– Ага, ага… – закивал дедок. – Я там кое-кого знавал и… А впрочем, что же мы на кухне? Прошу с нами чай пить. Турочка, я пошёл чашки и ложки доставать.
– Дед, я сама… – Слова беловолосой девушки полетели уже вслед.
Профессор довольно бодро поковылял из кухни.
– Эх… – махнула она рукой. – Перебьёт опять половину. А ты чего стоишь? Выход там.
– Меня чай пригласили пить.
Она сначала хотела что-то сказать, даже рот открыла. А потом вздохнула. И произнесла устало:
– Тогда помогай.
– Слушай, – Степан искал в холодильнике затребованные маслёнку и сыр. – А как он тебя назвал… дурочка? Или мне показалось?
– Сам ты дурочка! – Она вернулась с заварочным чайником. – Ту-ро-чка.
– В этом же… кофе варят? – спросил он неуверенно.
Маслёнка нашлась, сыра он в упор не видел.
– Или турочка в смысле… национальности?
– Тура – в смысле имени!
Чайник накрыли тряпичной курицей из лоскутков.
– Зовут меня так. Ту-ра.
– Это какое имя? – Степан даже оторвался от недр холодильника и оперся на дверцу, в ответ на что белый хлипкий монстр не преминул качнуться.
– Аккуратнее! – прикрикнула на незваного гостя хозяйка квартиры. – Человеческое это имя.
– Не русское какое-то. – От неожиданности он вдруг обнаружил-таки на дверце сыр.
– И что?
– А какое?
– Любопытному… Стёпе на базаре дали по… попе.
Он хихикнул:
– Не, ну если это секрет…
– Не секрет! – Степану в руки вручили поднос с чайником, маслёнкой и сыром. – Первая дверь напротив. Отнеси, поставь всё на стол и возвращайся с подносом. – И, уже в спину: – Отец у меня норвег.