Детство я помню очень плохо, ведь почти всё время я проводил взаперти. О садике или школе можно было забыть и приходилось довольствоваться репетиторами и домашним обучением. Да и друзей у меня не было. Кто захочет дружить с тем, кто даже на улицу не выходит днём? Так продолжалось до десяти лет, пока очередной поход к врачу не поставил меня и моих родителей перед выбором. Это было за год до их смерти, и я запомнил тот разговор на всю жизнь…
Маленький кабинет в одной из лучших клиник Москвы как всегда выглядел уютно и успокаивающе. Один из лучших врачей–гематологов Андрей Фёдорович принимал в своём кабинете Марка Волкова, снова пришедшего со своими родителями на приём, обязательный для пациентов с подобного рода болезнями.
Гладко выбритый мужчина сорока лет с зачёсанной набок шевелюрой сидел за массивным дубовым столом в медицинском халате, закрывающем белую рубашку, и улыбался.
— Та–а–акс… — Доктор потянулся в сторону и достал из дубового стола какую–то папку. — И как ваше самочувствие?
Не став дожидаться ответа, врач положил папку перед собой и аккуратно её раскрыл.
— Самочувствие отличное… — заговорила мама Марка, но тут же запнулась, с трепетом чего–то ожидая.
— Анастасия… Вы что–то хотели спросить? — Андрей поднял глаза и пристально всмотрелся в женщину. — Так спрашивайте! Прошу, не стесняйтесь, мы же не первый год с вами работаем.
— Да… У меня… — произнесла женщина и дрожащей рукой дотронулась до плеча сына, сидящего перед ней на стуле. — У меня есть…
Сглотнув слюну, она опустила взгляд и прикусила губу.
— Мы хотели спросить насчёт пересадки костного мозга! — вдруг выпалил отец Марка, заметив заминку со стороны своей жены. — Прости, дорогая…
В кабинете повисла гробовая тишина. Лишь громкие вздохи утомившегося мальчика сотрясали тишину.
— Хм… Хм… Хм… — доктор цокнул языком и вгляделся в документы, находившиеся в папке. — Ну что я могу сказать?.. Пересадка костного мозга невозможна…
Заметив страх и панику в глазах родителей, Андрей Фёдорович поспешил дополнить свою фразу:
— Но лишь сейчас! Пока что у нас нет подходящего донора… Нужно искать. В лучшем случае, если нам повезёт связаться с донорами из… — врач запнулся и глубоко вздохнул. — Ждать придётся по меньшей мере год!
На лицах родителей Марка отразилось опустошение. И лишь он сам спокойно сидел на стуле и болтал ногами.
— Ма–а–ам! — взвыл парнишка и повернулся назад. — Долго нам тут ещё сидеть, а?
— Подожди, сынок… — Женщина погладила Марка по голове и улыбнулась.
Её голос дрожал, как и всё тело. Сегодняшний приём обещал быть одним из последних, если бы только нашёлся донор.
— Дорогая… — Сергей, отец Марка, потянулся к своей жене.
— Всего год. Ну, в самом деле, потерпим! Столько лет ждали и ещё год подождём!
Не торопя с ответом Анастасию, Андрей Фёдорович достал из стола ещё две папки.
— Есть и другие варианты… — произнёс он и вновь улыбнулся.
— В самом деле? — Анастасия встрепенулась. — И какие же?
— Ну… Во–первых, полностью отказаться от дневной жизни и солнечного света. — Андрей Фёдорович улыбнулся и посмотрел на Марка. — Такую жизнь нельзя назвать полноценной, но это не самый плохой вариант. Многие живут так и без подобных заболеваний. В наше время большинство заведений работают по ночам.
— Какой второй? — произнесла женщина, явно отвергая подобный вариант.
— А второй… — доктор замешкался. — Речь идёт об абсолютно секретном эксперименте, но всё же… Есть возможность полностью излечиться от недуга. Как вы знаете, при пересадке костного мозга у пациента может возникнуть отторжение, и болезнь вновь будет прогрессировать, возможны и другие серьёзные осложнения. А вот этот экспериментальный препарат может победить болезнь навсегда. Правда, в случае неудачи пациент…
Доктор посмотрел на Марка и глубоко вздохнул.
— Шанс на успех менее десяти процентов, — подытожил он и пододвинул папки поближе к моим родителям. — Ознакомьтесь и дайте свой ответ.
Делая очередную затяжку едкого дыма, я вглядывался в звёздное небо, стоя на отделанном тонированными стеклопакетами балконе.
— Прогуляться, что ли? — проронил я, следуя глупой привычке болтать с самим собой.
С того момента как Андрей Фёдорович сообщил нам о невозможности пересадки костного мозга, прошло уже семь лет. К сожалению, мои родители так и не узнали, какой из двух вариантов я выбрал, скоропостижно уйдя из этого мира в автокатастрофе. А за тот год сами они определиться не смогли, решив доверить это дело мне. Но они не учли двух вещей: своей смерти и моего юного возраста. Ведь я не то что решение принять не мог, но даже говорить без присутствия взрослых боялся.