8 июля около 6 часов утра немецкие танки спокойно приближались к нашим позициям, в полной уверенности, что впереди у них совершенно свободная, слегка пересеченная местность.
Первой ударила наша тяжелая дальнобойная артиллерия. "Парадный" строй вражеской техники смешался, запылали первые подбитые машины, но враг продолжал двигаться вперед. Когда же танки приблизились на дальность прямого выстрела, заговорили 144 ближних "бугорка"...
Нет на войне ничего страшнее, чем не видеть, откуда в тебя стреляют. Это состояние зовется страшным смертельным словом "беспомощность". Именно в таком положении оказались немецкие танкисты в том бою. И хотя, ведя непрерывный огонь, наши орудия неизбежно демаскировали себя, оправиться от первого удара фашисты так и не смогли. Когда к 13 часам танки врага оставили попытки прорвать машу оборону и кинулись в беспорядочное бегство, на поле догорало более полутора сотен выведенных из строя "тигров", "фердинандов" и "пантер". Четыре из них было на счету 6-й батареи. Потери же наших войск на этом отрезке боя не шли ни в какое сравнение с потерями врага. Не зря перед боями артиллеристы отрабатывали огневое взаимодействие - слаженность действий орудий и батарей. Каждый четко знал свою цель, свое место в бою. Случались, конечно, промахи, но лишних, ненужных, неграмотных выстрелов не было.
...Позже историки назовут эти бои коренным переломом в ходе Великой Отечественной войны. Наши солдаты в те дни этого не знали и над этим не задумывались. Для них перелом происходил ежедневно, ежечасно: изо дня в день они переламывали хребет кровожадному фашистскому зверю.
Держаться все труднее
Мы разбили фронт батареи на краю пшеничного поля. Густая, уже колосящаяся пшеница, которой в тот год не суждено было превратиться в хлеб, все-таки сослужила нам добрую службу; она отлично маскировала наши орудия и автомашины-тягачи. Вдобавок прямо перед нами пролегала широкая длинная лощина - в результате нам было видно все, а увидеть нас было трудно. О лучшей позиции нельзя было и мечтать.
Вновь наступило недолгое затишье, во время которого батарейцы, прерви они хоть на минуту свою работу, услышали бы только мирное стрекотание кузнечиков и пение птиц. Но слушать их было некогда. Для укрытия орудий на случай воздушного налета комбат Родионов приказал отрыть землянки, а для личного состава и ручных пулеметов - окопы и щели, перекрытые затем бревнами и досками от пустых артиллерийских ящиков и присыпанные землей. Вырытые щели и ходы сообщения перекрыли броней и гусеницами разбитых немецких танков. Тщательно рассортировали по специально оборудованным погребам снаряды: подкалиберные, бронебойные, осколочные, шрапнельные - в бою раздумывать некогда, все должно быть под рукой.
Комбат собрал офицеров и уточнил стоящие перед батареей задачи. У 4-го орудия (оно стояло на позиции первым по порядку) предстояло находиться лейтенанту Ловчеву, у 3-го - младшему лейтенанту Никитину, у 2-го - лейтенанту Новоселову. Никто из них не знал, что им осталось воевать (а двоим - жить) всего один день... Наблюдательный пункт комбата располагался на танкоопасном направлении у 1-го орудия. Батарея была рассредоточена по фронту на 80 метров, что исключало поражение одной авиабомбой двух орудий сразу...
На военном языке все это называется проще и короче: "обеспечить живучесть батареи".
Когда они все это успевали? Откуда бралось у обожженных войной, невыспавшихся людей столько сил, столько энергии?..
Может, кое-кому из вас, читатели, поначалу казались излишними и скучными подробные описания инженерной подготовки к боям. Но теперь-то, наверное, вы уже поняли: они - главное в нашем рассказе. Война - эта такая же работа, как всякая другая. В ней даже термины есть такие же, как на производстве.
Вот, например: что такое, скажем, на войне освоение новой техники? Да то же самое, что на любом заводе: пришли новые подкалиберные снаряды - надо их изучать и опробовать. Пришли новые грузовики - надо научиться водить их и ремонтировать. А что такое взаимозаменяемость в подразделении? Да то же самое, что освоение смежных профессий...
Война - это работа, и побеждает в ней тот, кто умеет работать лучше. А кто в довоенное время приучился работать с ленцой, того война не щадила.
Двадцатитрехлетний Сергей Родионов работы не боялся - ни мирной, ни военной. Вырос он в семье военного железнодорожника. С детства работал в колхозе, потом помощником машиниста на заводе. Позже был на комсомольской работе. Заведовал районной библиотекой, Домом пионеров. Мечтал стать журналистом... Но война перерешила по-своему.
Шестая неуязвимая
Ночью произошел забавный эпизод - впрочем, может быть, это только сейчас, по прошествии сорока с лишним лет, он кажется Родионову забавным. А тогда ничего смешного не было: вдруг с бруствера траншеи прямо на комбата свалился... немецкий солдат. Оправившись от неожиданности, Родионов взял его на прием боевого самбо, тут же подоспели и другие бойцы. Изрядно струхнувшего фрица, истошно оравшего "Гитлер капут!", связали и доставили в штаб дивизии. Чуть позже Родионов узнал, что заблудившийся в темноте немецкий связист дал ценные показания о готовящемся наутро вражеском авианалете. Впрочем, никаких неожиданностей из его информации не вытекало, во всяком случае для лейтенанта Родионова. Он и сам нисколько не сомневался, что утром опасность будет в основном с воздуха...
9 июля в 5 утра в небе появилась "рама" - так называли наши фронтовики немецкий двухфюзеляжный самолет-разведчик. В 6 часов противник начал интенсивную артиллерийскую подготовку. Одновременно 150 "юнкерсов" нанесли бомбовые удары по переднему краю и всей глубине нашей обороны. Заработали наши зенитчики.
Вокруг кипело море огня. У немцев тоже были хорошо пристреляны ориентиры, и огневое взаимодействие у них было налажено недурно. Не было в нашей дивизии ни одного подразделения, не потерявшего на этом этапе боя хотя бы часть людей и техники. Была нарушена работа всех наших тыловых служб, уничтожена кухня. Левее 6-й батареи, чуть позади нее на открытых огневых позициях расположилась противотанковая батарея, командир которой решил, что для эффективной обороны достаточно будет одной маскировки сетками. За это лихачество своего командира вся батарея поплатилась жизнью: она была полиостью уничтожена, не успев сделать по врагу ни одного прицельного выстрела...