— Свадьбы у нас не будет, вот как, — опять всхлипнула Лиза. — Скажи своим, чтоб не приходили. Нечего людей смешить.
Подавив в себе боль, Лиза примирилась со случившимся. В конце концов зарегистрироваться можно и позже. Какое это имеет значение, раз они любят друг друга? Разве мало таких случаев?
Весной, взяв отгул за выходные дни, Михаил собрался еще раз к Анне. Он заметно нервничал.
— Ты чего неспокойный такой? — Лиза сочувственно провела теплой ладонью по его щеке. — Надо ехать, Миша. Ребенок у нас как же без отца будет?
Михаил привлек Лизу к себе и не спускал глаз с ее похудевшего миловидного лица. Жалкая улыбка тронула его губы:
— Не знаешь ты ее!
Вернулся он, как обещал, через две недели. По его виду Лиза сразу догадалась: та не соглашалась на развод.
Ее упорство Михаил объяснял простым упрямством и желанием ему насолить. Однако Лиза не верила его словам. Она каким-то подсознательным чувством искала другую причину и в то же время страшилась ее.
Апрель начался пасмурный, серый. Дни тянулись до бесконечности медленно. Лиза потихоньку шила приданое из теплой желтой фланельки, которую купил Михаил, а он после работы принимался мастерить кроватку. Внешне все было благополучно.
Как-то поздно вечером, когда Михаил еще не возвращался с завода, а Лиза занималась шитьем, раздался звонок.
Лиза открыла. В коридор вошли двое.
— Михаил Григорьевич дома? — голос у женщины был высокий и, пожалуй, неприятный.
— Скоро придет, а вы, собственно, кто? — Лиза включила в прихожей свет и вся похолодела. Она сразу узнала эту красивую женщину с ярким, как розовый бутон, маленьким ртом.
Спокойно повесив отделанное норкой пальто на вешалку, Анна одернула шерстяное платье и с брезгливым любопытством оглядела с ног до головы Лизу.
— И давно вы с ним живете?
— С осени еще, — в замешательстве ответила Лиза и разозлилась на себя: «Что я перед ней отчитываюсь? Что ей надо?» С недоумением взглянув на свои руки, в которых была желтая распашонка, она не знала, выгнать ей непрошеных гостей или пригласить в комнату. Но Анна, не обращая на Лизу внимания, бесцеремонно зашла и по-хозяйски расселась на диване.
— Прилично устроился, — обратилась она к своему спутнику, маленькому верткому человеку. — А об сыне и в ус не дует.
— О каком сыне? — губы Лизы, чуть припухшие, с коричневым ободком растерянно приоткрылись.
— Да о таком! — мужчина сощурил маленькие наглые глаза и, пригладив редкие прилизанные волосы, тоже сел на диван. — Вы не могли не знать, что у вашего, так сказать, супруга, есть ребенок!
Краска сошла с Лизиного лица, ноги подкосились. Она опустилась на стул и тупо глядела, как гость закуривал, небрежно покачивая ногой.
«Расселись. Будто дома. За человека не считают. — И вся кипела от негодования и горя. — Надо их выгнать». — Резко и сильно под сердцем забился ребенок, точно он напоминал о себе, и Лиза ужаснулась: у Михаила есть сын. Вот почему она не дает развода. А вдруг он и с ней, с Лизой, так же поступит… Пусть, пусть у ее ребенка совсем не будет отца, чем такой… Хватит с нее. Надо все разом… И еще не понимая, что она делает, Лиза выбежала в коридор.
— Куда же вы, подождите, поговорим! — крикнул ей мужчина, но Лиза уже бежала с лестницы.
Перед застекленной дверью парадного она внезапно остановилась, увидев возвращавшегося с работы Михаила. В ярком свете уличного фонаря были отчетливо видны его глаза, нос, брови и светлый чуб, выбившийся из-под шапки. Лиза даже почувствовала приятную шелковистость его волос. Как она верила ему все время? Захотелось по привычке кинуться к нему, но ей достаточно было одного мгновенья, чтоб пересилить себя и притаиться за дверью.
Михаил поднялся по лестнице. Вверху хлопнула дверь. От резкого, как выстрел, звука женщина вздрогнула.
«Вот и все… — заныло сердце, незнакомая острая боль появилась в спине и сковала движения обмякшего тела. — Может, вернуться? — мелькнула мысль, но Лиза отогнала ее. — Нет, надо все кончить разом, хватит». — Она быстро пошла от дома.
Холодная сырость обхватила ступни. «Куда я? Ночь ведь!» Лиза опустила взгляд под ноги, где в огромной темной луже отражались яркие огни фонарей. Какой-то мужчина, заметив Лизино замешательство, протянул ей с тротуара руку.
— Тут не перейдете, гражданка, надо левее.
…Бессменный вахтер женского общежития, шестидесятилетняя Никитишна, оторвалась от любимого вязания и грозно крикнула:
— Двери-то закрывать надо! Не лето. Второй час, а они только являются. — Но тут же всплеснула руками: — Батюшки, никак Ковалева! Да на тебе лица нет!