Мы расхаживали по Лондону именинниками. В адмиралтействе и генеральном штабе, однако, нашлись скептики, которые не прочь были оценить наши победы как временные и случайные: дескать, они объясняются необычайно суровой и ранней зимой. Но многие англичане считали, что в ходе войны наступает перелом.
Дальнейшие собышя не подтвердили пессимистических прогнозов: контрнаступление под Москвой переросло в общее наступление Красной Армии зимой 1941 /42 года. Под могучими ударами советских войск германская армия откатывалась на запад, несла огромные потери в людях и технике. В результате военная машина Гитлера переживала первый серьезный кризис, от которого ей так и не удалось полностью оправиться.
Успех советских войск, достигнутый в битве под Москвой, поразил весь мир. Людям всех стран становилось ясно: Красная Армия была единственной в мире силой, способной нанести поражение "доселе победоносно шагавшим по Европе войскам вермахта". Успех этот был особенно очевиден еще и потому, что наши союзники выглядели бледно. Англичане несли потери от подводных лодок противника, их армия в Северной Африке топталась на месте (а с весны 1942 года и того хуже - начала отступать). Что касается Соединенных Штатов, то они в результате вероломного нападения японцев на Пёрл-Харбор потеряли значительную часть своего тихоокеанского флота и не могли еще опомниться от внезапного удара.
Итак, победа под Москвой имела не только военное, но и огромное политическое значение. Прогрессивный мир возлагал все свои надежды на Советский Союз.
На приемах и коктейлях часто появлялся седеющий, но еще моложавый англичанин. Он обычно подходил ко мне и считал своим долгом сказать, что-нибудь приятное, типа: "Я читал последнюю сводку: да, да, ваша армия дерется изумительно!"
Уолтер Ситрин, генеральный секретарь конгресса британских тред-юнионов (а речь идет именно о нем), любил разыгрывать роль обаятельнейшего человека и большого друга нашей страны, хотя таковым он никогда не был.
Как ловкий политик, Ситрин, конечно же, улавливал настроение рабочих, выступавших за немедленное открытие второго фронта и оказание широкой помощи Советской России. Он вынужден был считаться с общей атмосферой в стране и потому стал инициатором установления контактов между британскими и советскими профсоюзами.
Впрочем, с настроением рабочих вынуждены были считаться не только профсоюзные лидеры, но и члены военного кабинета. Я уже рассказывал о лорде Бивербруке.
Вот и теперь он учитывал симпатии английских трудящихся к Советскому Союзу. В частности, Бивербрук выдвинул идею обращения правительства к английским рабочим с призывом резко увеличить выпуск танков, пообещав немедленно переправить часть выпущенной продукции в СССР. Эта операция, по мысли Бивербрука, должна была произвести благоприятное впечатление и на советскую общественность.
Бивербрук представил Черчиллю проект обращения к английским рабочим. "Вы увидите из текста, - писал он премьер-министру, -что промышленных рабочих настоятельно призывают сделать дополнительные усилия не просто во имя России, а потому, что русский фронт - это то место, где идет битва за свободу".
Предложенный Бивербруком текст проекта гласил:
"Ко всем рабочим танковых заводов.
Черчилль решил, что произведенные вами в течение семи дней начиная с 15 сентября танки будут полностью переданы для обороны России. По его приказу изготовленные вами танки будут посланы в Москву, Ленинград и Одессу.
Храбрость русских, их сила духа, мужество и выносливость вызывают у всех нас чувства восхищения и благодарности.
Теперь мы должны показать русским солдатам, что мы воодушевлены их примером, а их жертвы вызывают у нас подъем.
Поэтому придем в литейные и кузнечные цеха Британии, на моторные заводы и к сборочным конвейерам, поставив перед собой задачу и считая своим долгом помочь России отбросить жестоких захватчиков" [Цит. по: Трухановокий В. Г. Антони Иден. М., 1974, с. 228.].
Английские рабочие с воодушевлением восприняли этот призыв и дали в сентябре рекордное количество танков.
Но продолжим рассказ о Ситрине, который вскоре после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз предложил послать делегацию британских профсоюзов в Москву. Целью этой поездки было установление сотрудничества между английскими и советскими рабочими.
В конце сентября 1941 года британская делегация в составе Вулстонкрафта (председателя Генсовета), Ситрина, Аллена, Конли и Харрисона направилась в Советский Союз. В столицу она прибыла в самый напряженный момент - 13 октября. Но несмотря на тяжелое положение, сложившееся на фронте, делегации было оказано большое внимание. Ее приняли руководители советских профсоюзов.
Надо сказать, что визит Ситрина и его коллег оказался успешным: был создан англо-советский профсоюзный комитет, коюрый ставил перед собой задачу организовать взаимопомощь в войне против гитлеровской Германии и всячески поддерживать правительства СССР и Великобритании в их усилиях разгромить общего врага. Обе стороны обязались использовать все средства агитации и пропаганды для борьбы с гитлеризмом, оказывать всемерную поддержку народам оккупированных стран и крепить личные контакты между представителями обоих профсоюзов. Кроме того, обе стороны должны были содействовать делу "максимальной помощи вооружением Советскому Союзу со стороны Великобритании". Руководители английской делегации пригласили советских коллег посетить их страну.
В конце декабря 1941 года делегация ВЦСПС, возглавляемая кандидатом в члены Политбюро ЦК партии, секретарем ВЦСПС Н. М. Шверником, должна была выехать на Британские острова. Делегация насчитывала 13 человек. В Мурманске ей предстояло сесть на крейсер "Кент", на котором возвращался домой Антони Иден.
И вот, когда делегация прибыла в порт, выяснилось, что командир крейсера категорически не желает брать делегацию на борт. Его принялся уговаривать сам Антови Иден. Но командир был неумолим. У старого моряка, свято чтившего вековые предрассудки людей его профессии, было два довода: во-первых, сакраментальная цифра - "13"; во-вторых, в делегации - две женщины.
С большим трудом его удалось все же уговорить.
Живучесть предрассудков у английских моряков меня всегда поражала. Я и сам неоднократно сталкивался с этим. Сошлюсь хотя бы на один факт.
Это было уже в 1942 году. Англичане передали нам несколько тральщиков с оборудованием для обезвреживания электромагнитных мин, и я решил испробовать их в деле. Подходящий случай вскоре представился: немцы забросали устье Темзы электромагнитными минами. Договорившись с морским министром, я отправился из Лондона на юг. В порту меня встретил коммодор бригады тральщиков, рослый моряк с мужественным обветренным лицом.
Выслушав меня, он покачал головой:
- Сегодня невозможно, сэр. Давайте отложим траление на завтра.
- Но почему?
- Сегодня тринадцатое число. И потом пятница.
- Ну и что?
- Обязательно случится несчастье.
- Мы в эти предрассудки не верим.
- Нет, сэр, это невозможно, - твердил свое коммодор, - тем более тринадцатое число!
- Пустяки, - убеждал я. - Возьмите наше посольство в Великобритании. Оно располагается в доме под номером тринадцать. И в него не попала ни одна бомба!
А вот другое наше же посольство, аккредитованное при эмигрантских правительствах в Лондоне, хоть и значится под счастливой цифрой, но уже пострадало от бомбежки.
Коммодор колебался, попыхивая своей трубкой.
- И потом я прибыл из Лондона. У меня уйма дел, мне нужно срочно возвращаться назад.
Этот аргумент, видимо, подействовал.
- Хорошо, адмирал, - сдался наконец мой коллега, - но только вы должны надеть спасательный пояс. Как все.
- Не буду нарушать ваших правил. Как все, так и я.
Тральщик медленно двинулся в опасный район Темзы.