— Что верно, то верно, — согласился Забелин. — Я самый главный виновник, пожалуй.
— Вам скидку сделают на частые командировки. Кстати, что там в округе? Поучили, конечно, с достижениями познакомили?
— Да кое-что показали, — неторопливо ответил Забелин и стал рассказывать о поездке на полигон, о новых ракетах, которые произвели на всех внушительное впечатление.
— А что говорили о нашем училище? — спросил Осадчий. — Упреки серьезные были?
Начинать разговор об этом сейчас, на ходу, Забелину не очень-то хотелось. Он решил еще хорошенько поразмыслить над предложением командующего.
— К военному совету готовиться велено, — сдержанно ответил он, — мне и вам. Так что поясок подтягивайте.
— По какому же вопросу, интересно? — спросил Осадчий.
— Послушать хотят, как мы с молодыми курсантами работаем.
— Правильно. Очень даже!
Забелин посмотрел на своего спутника с подозрением:
— Не знаю, Артемий Сергеевич, хорошо или плохо, судить пока рано.
— Почему же рано? — возразил Осадчий. — Проблем-то, сами видите, сколько с первым курсом назрело. Одни крупенинские предложения внимания военного совета заслуживают. Только в учебном отделе у нас никак не поймут этого. Вы бы хоть поторопили их, Андрей Николаевич. Да и на педсовет вынести этот вопрос не мешало бы.
Забелин хотел сказать, что крупенинские предложения он решил отправить в штаб округа, но промолчал, подумав: «Сейчас об этом, пожалуй, не стоит, будет другое время». Сославшись на то, что спешит и к тому же устал с дороги, он прервал разговор и распрощался с Осадчим.
22
Винокуров и Красиков с капитаном Корзуном колдовали над макетом пусковой установки, который несколько дней назад доставили в лабораторию из мастерских училища. Вид установки был довольно внушительный. На ее направляющем устройстве лежал миниатюрный корпус ракеты с крыльями, рулями и другими необходимыми деталями. Корпус этот инженеры покрыли никелем, а капитан Корзун установил в нем электрический, моторчик, чтобы имитировать взлет настоящей зенитной ракеты.
В лабораторию торопливым шагом вошел лейтенант Беленький, вскинув руку к головному убору, спросил:
— Разрешите узнать, товарищ капитан, когда освободятся наши курсанты?
— Минут через пятнадцать — двадцать, — привычно поправив очки, ответил Корзун. — Мы уже заканчиваем.
— Двадцать минут — это терпимо, — сказал Беленький. — Только, пожалуйста, не больше. И если можно, товарищ, капитан, дайте мне последние оценки по электротехнике. Итоги подводим.
— Можно, конечно. — Корзун вытер руки, подсказал своим помощникам, что нужно еще сделать в ракете, и пригласил Беленького пройти в преподавательскую. Перед уходом лейтенант строго предупредил курсантов:
— Только нигде чтобы не прохлаждаться. Как все сделаете, в казарму — пулей. И не в одиночку, а вместе. Ясно?
— Так точно, товарищ лейтенант, все ясно, — ответил Винокуров. А когда Корзун и Беленький исчезли за дверью, он повернулся к Красикову и озадаченно спросил:
— Видел, что получается?
— О чем ты? — не понял Красиков.
— О том, что лейтенант сказал. Это ведь из-за тебя такое недоверие.
— Ну и работал бы один. Я к тебе в напарники не напрашивался. Сам уговорил: давай, давай помозгуем.
— Не во мне дело. Ты на весь взвод тень бросил. Видел, где мы сидим на доске соревнования? Чуть ли не на самом последнем месте. И неизвестно, сколько сидеть будем. А ты еще нос задираешь: «В напарники не напрашивался». Да я же о тебе забочусь.
Красиков обиженно отвернулся и вместе, со стулом отодвинулся от Винокурова.
— Не любишь правду-то, — сказал Винокуров. — Ну ладно, готовь паяльник. Сейчас контакты закреплять будем.
Он пригладил пальцами растрепанные волосы, по-гусиному вытянул тонкую шею и долго приспосабливался, то разъединяя концы проводов, то соединяя их снова и поглаживая паяльником. Потом оторвал полоску изоляционной ленты и тщательно обмотал все места спаек.
— Ты, Коля, способный парень, — не отрываясь от дела, опять заговорил Винокуров. — Самые сложные уравнения с закрытыми глазами решаешь. Посмотришь на тебя у доски — ну прямо Чаплыгин. А вот скажи, к какому разряду тел относится ракета?
Красиков недоуменно посмотрел на товарища: всерьез он или так, подшучивает.
— Не знаешь? — Винокуров лукаво прищурился.
— Обожди, дай сообразить.
— Тогда слушай. Ракета есть тело переменной массы, потому что, когда летит, теряет вес по мере расхода горючего. Понятно? Или вот еще. Скажи, что такое активный участок полета ракеты?
— А ты где нахватал все это? — поинтересовался Красиков.
— Что значит «нахватал»?
— Ну, мы-то еще этого не изучали.
— Ладно, потом объясню. Ты давай-ка побыстрей расправь провода и отойди от прибора. Сейчас включать в сеть буду.
— Включай, включай. Боишься, что ли?
— Не то слово, Коля. Я не боюсь, а соблюдаю осторожность. Кто-то из великих говорил: «Осторожность — важнейшая черта мужества». А ну, теперь следи за контактами.
Моторчик мгновенно наполнился электрическим током, и ракета, ожив, уверенно поползла по направляющему устройству вверх. Дойдя до конца, она быстро осела на прежнее место и снова поползла вверх. Винокуров прислушался, осмотрел главные узлы и весело подмигнул Красикову:
— Ну что, нормально?
— Да вроде.
— Не искрит?
— Не видно.
Пришел Корзун, внимательно проверил все, с довольным видом сказал:
— Молодцы, товарищи. С заданием справились.
— А у меня есть идея, товарищ капитан, разрешите? — попросил Винокуров.
— Какая же, интересно?
— Хорошо бы имитировать выход пламени из сопла разноцветными лампочками.
— Это можно, — согласился Корзун. — Подумаем. А сейчас торопитесь, лейтенант ждет.
Курсанты быстро разложили инструменты по шкафам и, довольные, вышли из лаборатории. Был уже поздний вечер. Лампочка горела только у стола дежурного. Учебный корпус засыпал, как усталый воин после трудной службы.
— Так ты спрашиваешь, где я успел? — вспомнил о своем обещании Винокуров, когда они вышли на улицу. — Учитель по физике был у нас в средней школе... ох и мужик мировой! Без книг Циолковского жить не мог и нам не давал. Мы даже пороховые ракеты под его руководством делали и соревнования по спуску проводили.
— У вас здорово было, — вздохнул Красиков. — А мы только на бумаге ракеты рисовали да играли в ракетчиков, когда малышами были.
— Ничего, ты свое возьмешь быстро, если захочешь, — подбодрил его Винокуров. — У нас ведь такие возможности после училища. Можно в академию податься, потом в адъюнктуру. Захочешь — ученым станешь.
— Как бы не так, — недовольно буркнул Красиков. — Подготовят нас какими-нибудь ремонтниками. Вот и будем игрушки делать вроде сегодняшней, а к настоящим ракетам и близко не подпустят. Я уж вижу.
— Ты что это панику разводишь? — Винокуров остановился и заступил своему спутнику дорогу: — Откуда у тебя такие вредные мысли взялись?
— Из головы, откуда же.
— Ну и держи их в голове, а другим не навязывай. Стукнуть бы тебя за это по комсомольской линий, вот бы знал тогда.
Некоторое время шли молча. Над городком было тихо, покойно. Где-то на соседней с училищем улице женские голоса пели «Уральскую рябинушку».
— Эх, Коля, Коля, — заговорил Винокуров примирительным тоном, — к девушке сходить бы надо. Приглашала.
— Сходи, в чем же дело.
— А дело опять же в твоих зигзагах. Не подбрасывал бы ты взводу камешки — и увольнительные были бы каждое воскресенье. А девушка, Коля, — царица. Сплю и во сне вижу, честное слово. А у тебя есть девушка?
— Да как тебе сказать... — замялся Красиков.
— Чудной ты парень. Ну, как есть, так и говори.
— Дружил я в школе с одной. Симой зовут. А как уехал в училище, все прекратилось.