Когда после двухчасового марша колонна подошла к реке, вдали, там, где была высота Ковыльная, показалась луна — полная, чистая — и в поредевшей мгле стали хорошо видны идущие впереди машины. Они одна за другой тихо сползали с крутояра на деревянный мост и, послушные сигнальным фонарикам регулировщиков, уходили на тот берег.
Тягач, в котором сидел Крупенин, тоже, неловко накренившись, пополз вниз, уже не таща, а сдерживая прицепленную сзади пусковую установку. Но в тот момент, когда до моста осталось не более пяти метров, по крыше кабины изо всех сил забарабанили вдруг кулаки курсантов. Механик-водитель мгновенно сбросил скорость и, распахнув дверцу, выскочил на каменистую дорогу. Следом за ним проворно выскочил на дорогу старший лейтенант Крупенин.
Тягач и пусковая установка стояли, как и положено было, в походном положении. Курсанты, вытянув шеи, сидели на своих местах в кузове. И только один Красиков топтался почему-то возле пусковой установки, торопливо посасывая выпачканную в крови руку.
— Что случилось? — с тревогой спросил Крупенин.
— Все уже в порядке, товарищ старший лейтенант, можно ехать, — ответил суетившийся в волнении Красиков.
— Но в чем дело? Объясните.
— Да вон эта самая, станина... — Красиков кивал в сторону пусковой установки и морщился не то от боли, не то от волнения.
— Левая станина отстопорилась, — доложил из кузова Яхонтов. — А Красиков заметил, товарищ старший лейтенант. Ну и махнул через борт. Проверить бы только нужно, как он закрепил ее, а то опять вылезет.
Механик-водитель побежал проверять, а Крупенин опять повернулся к Красикову, посмотрел на его поврежденную руку.
— Да ерунда, товарищ старший лейтенант, — сказал Красиков. — Прищемило малость. Пройдет.
— До свадьбы заживет, конечно, — пошутил Крупенин. — Только перевязать нужно немедленно. У кого пакет есть?
— Есть, товарищ старший лейтенант, — отозвалось несколько голосов из кузова. — Сейчас перевяжем.
С берега сбежал майор Вашенцев и возмущенно закричал на Крупенина:
— Вы что тут пробку образовали? Почему курсант ваш по дороге разгуливает? Приказ позабыли, да?
Почти в тот же момент сверху скатился «газик» с начальником училища и командующим. Генерал Забелин, приоткрыв дверцу, сердито спросил:
— Почему затор, товарищи?
— Дисциплины нет в третьей батарее, товарищ генерал, — ответил, горячась, Вашенцев.
Крупенин объяснил более спокойно:
— Станина отошла от корпуса, товарищ генерал. А тут мост как раз. Хорошо, что заметил курсант Красиков.
Забелин посмотрел на пусковую установку, на мост, грустно почесал затылок.
— Да, могла быть неприятность, — оказал он задумчиво. — Ну ладно, потом доложите. А сейчас — марш вперед. Не держите колонны.
За переправой Крупенин пересел из кабины водителя в кузов, чтобы поговорить с курсантами, получше, разобраться в происшедшем. По докладам курсантов выходило, что станина отошла от корпуса градусов на шестьдесят, вот-вот могла встать под прямым углом и застопориться в таком положении. А что получилось бы потом, ясно было каждому — удар по мостовым креплениям и большая авария. Правда, механик-водитель успел остановить тягач до въезда на мост, но сделал он это опять же по сигналу Красикова. Словом, и так и этак получалось, что Красиков предотвратил серьезную беду и задержку колонны на переправе.
Курсанты говорили Крупенину:
— Молодец он, Красиков.
— О нем в боевом листке написать нужно.
— Правильно, — сказал Крупенин. — Боевой листок мы подготовим сразу же, как остановимся, и пустим его по рукам, чтобы все знали.
Потом он приказал радисту передать командиру дивизиона, что Красиков проявил у моста разумную инициативу и поступок его заслуживает благодарности. Радист долго искал в эфире:
— «Ракета»!.. «Ракета»!..
А когда нашел и стал передавать слова Крупенина, вдруг сник, неловко поежился, будто от холода.
— Ну что, передали? — спросил Крупенин.
— Так точно, товарищ старший лейтенант, передал.
— И что майор ответил?
— Плохо ответил, товарищ старший лейтенант. Говорит, за безобразия не поощряют, а наказывают.
«Ничего, я полковнику Осадчему доложу. Тот разберется по совести», — подумал Крупенин.
На краю неба появилась длинная водянистая полоса — первый признак рассвета. Луна побледнела. По бокам дороги обозначились озера прошлогоднего ковыля, огромные, белесые и чуть шевелящиеся под легким налетом предутреннего ветра. Потом стала видна сама высота Ковыльная. Колонна обходила ее слева, чтобы попасть в квадрат, указанный для стартовой позиции дивизиона.
37
Расчеты готовились к «бою».
Быстро светлела степь. Открывались рыжие холмы с тощими, как проволока, зарослями чилиги, расширялась долина со свежей, только что пробившейся щетиной типчака и крестовника. Рассвет, наступая, спешил разогнать остатки ленивой ночной мглы, чтобы прочно, по-хозяйски, утвердиться на всем огромном пространстве от горизонта до горизонта. А люди спешили опередить рассвет, наладить и включить к сроку свои агрегаты, развесить над ними рыже-зеленые маскировочные сети.
Генерал-полковник Мартынов в сопровождении Забелина, Осадчего и Вашенцева шел вдоль позиции, внимательно присматриваясь к действиям расчетов. Несмотря на то, что всю ночь командующий провел с дивизионом в движении, он чувствовал себя бодро, рослая поджарая фигура его была подвижной и подтянутой. Неподалеку от позиции, у низких чилижных зарослей, в одну шеренгу стояли молодые курсанты. Их взоры были обращены на Крупенина, который с невысокого бугра, похожего на большую рыжую подкову, рассказывал о ходе учений. Крупенин говорил неторопливо, но громко, так, что каждое слово его доносилось до слуха командующего.
— Что касаемся занятия позиции, то прошу, товарищи курсанты, учесть следующее, — старательно объяснял Крупенин. — Вы видели, как первой остановилась машина командира дивизиона, как потом командир ходил и указывал место каждому расчету в отдельности. А техника в это время стояла в колонне. Видели все?
— Все-е-е! — хором ответили курсанты.
— Так вот. На эти указания, как вы заметили, вероятно, сами, потребовалось немало времени, — продолжал объяснять Крупенин. — А терять время в такой обстановке, когда в любую минуту могла появиться авиация «противника», расчеты не имели права. Им следовало занять позицию без промедления, с ходу.
Мартынов остановился и посмотрел на идущего позади Вашенцева.
— Вы слышите, майор?
Вашенцев мгновенно подобрался и опустил по швам руки.
— Так точно, товарищ генерал-полковник, слышу.
— Ну и как?
— Зря он говорит об этом курсантам, товарищ генерал-полковник. Мы обсуждали оба варианта и решили занимать позицию все-таки не с ходу, а с места.
— Почему?
— Я лично считаю, что так лучше, нагляднее для молодых курсантов.
— Значит, по-вашему, чем медленнее, тем нагляднее. Странно. — Мартынов покачал головой и повернулся к Забелину: — А как по-вашему, генерал?
Забелин секунду подумал, потом сказал чистосердечно:
— Мы действительно вопрос этот обсуждали. Но видите, какое дело, товарищ генерал-полковник. Наши экипажи к самостоятельным действиям с ходу не подготовлены, и мы, естественно...
— И вы, естественно, решили не готовить, а действовать, как привыкли, по старинке, — в тон ему заметил командующий.
— Нет, почему же? Мы будем готовить. Но не здесь, на показных.
— А что «на показных»? Побоялись перед командующим?
— Не то чтобы побоялись, товарищ генерал-полковник, а просто не хватило уверенности.