В целом можно было признать, что дела у нас идут не так уж и плохо. Арина избежала умирания, а я получила покой, о котором так мечтала. Мне больше не нужно было убивать. Мне больше не приходилось слушать бесконечные упреки наставницы, терпеть косые взгляды соучениц, позориться в институте. Вечерами я могла спокойно посмотреть сериал или комедию, уютно свернувшись в кресле с банкой пива в обнимку. С появлением работы и новых друзей Арина меньше стала общаться со мной, но оставалась неизменно дружелюбна, следила за нашим нехитрым хозяйством и поднимала мне настроение своим жизнелюбием. Я понимала, что эта маленькая идиллия не будет продолжаться слишком долго — особенно если сравнить с общей продолжительностью моей жизни. Но и это было подарком судьбы, о котором я раньше могла только мечтать; я наслаждалась им в полной мере.
В один из вечеров Арина предложила выбраться в кинотеатр. Шла премьера нового фильма, выхода которого она давно ждала. Фильм оказался мелодрамой с уклоном в сторону мистики: главная героиня фильма погибала в автокатастрофе, и ее дух бродил по грешной земле, доделывая незаконченные дела. Разумеется, активное участие в этом принимали несостоявшийся безутешный муж и верная подруга. На самом деле фильм, пожалуй, был хорошим и мне в целом тоже вполне понравился. Но на некоторые драматические сцены я не могла смотреть без скептицизма, так как, в отличие от создателей картины, смотрела на них глазами профессиональной смерти. Конечно, я тоже могу и показать умирающему свет в конце тоннеля, и погрозить ему костлявым пальцем из балахона, но вообще само по себе умирание никаких спецэффектов не предполагает. Да и духов за всю свою карьеру я что-то ни разу не видела.
Неспешно возвращаясь домой после кинотеатра я развлекала Арину тем, что делилась с ней своими мыслями на этот счет. Неожиданно Арина спросила:
— Ксюша, а после смерти есть жизнь?
— После меня точно нет колбасы и конфет, а насчет жизни не знаю. — Арина улыбнулась.
— Колбасы и конфет после тебя и впрямь не остается, прожорливая моя смерть. Но… — Она посерьезнела. — Я действительно хочу знать. Что ждет меня потом?
— Да я на самом деле не знаю, Арин. Почти все, что знаю, уже рассказала тебе. Я сама не понимаю, что я такое, что происходит с человеком после смерти, есть ли высшие силы…. Я действительно ничего этого не знаю.
— То есть тебе на самом деле может быть триста лет?
— Ну, вообще, это вряд ли, — признала я. — Я видела документы об усыновлении…
Наставница рассказывала нам, как это происходит. Время от времени в мире появляется новая смерть. Ее будущая наставница чувствует это и разыскивает ее, после чего забирает на воспитание. Правда, в наше время часто ее раньше обнаруживают другие люди, принимают за обычную новорожденную, брошенную непутевой матерью, и отправляют в дом малютки. Так что большинство из нас усыновленные, редко кого наставницы могут выдать за собственных детей.
Наставница растит маленькую смерть практически как обычного ребенка. До восемнадцати лет мы никого не убиваем, только учимся чувствовать баланс и управлять своей силой. Но если честно, времени это занимает немного. А в восемнадцать лет… мы начинаем собирать свою жатву. Я не могу сказать, что мы при этом особо чему-то учимся… чему здесь учиться? Мы просто оказываемся рядом со своими жертвами и выпиваем их жизнь. Для тех, кому на самом деле не следовало бы умирать, как тебе, мы устраиваем несчастные случаи или какие-то фальшивые болезни, которые потом объяснят их внезапную кончину. Именно здесь мы прибегаем ко всей своей силе, хотя тоже не всегда.
Через какое-то время одна из учениц занимает место наставницы, а куда та девается… не знаю. Ученица сначала становится просто старшей, до тех пор, пока не появляются новые маленькие смерти — им она и будет новой наставницей. Я надеюсь… я думаю, что мы все-таки умираем. Пусть не так легко и быстро, как люди. Ведь иначе мы бы давно заполонили весь мир.