— Да я не имела в виду предвзятость… но я даже допуск до экзамена не могу получить, как мне писать статьи…
— Так, как ты это уже сделала. Выбрось эту ерунду из головы и иди работать.
— Какая же она еще глупая! — услышала я комментарий Набоковой.
— Да уж, детский сад в голове. Но если сравнивать с тем, что было еще в начале осени — небо и земля.
— Согласна, она у нас молодец. А отдать статью Подбельской вы хорошо придумали.
Я поняла, что вообще ничего не понимаю. Ладно, они умнее, им виднее….
К последним двум экзаменам я не была допущена, но это не являлось препятствием для прохождения летней практики. С практики первого курса я была отчислена на первой же неделе, но трудами наставницы мне ее зачли. Практика после второго курса была якобы пройдена в другом институте — опять же, не моими трудами. Вечером в день оглашения списков студентов, допущенных до практики, куда я в этом году удивительным образом попала вместе со всеми, я вернулась домой рано и пошла на кухню к наставнице. Она сидела за столом с чашкой кофе, как всегда холодная и неприступная.
В последнее время у нее ко мне по объективным причинам стало меньше претензий, а у меня соответственно меньше поводов ее бояться. Но она оставалась в моей жизни самым значительным лицом, властным казнить и миловать.
— Мне нужно с Вами поговорить, у Вас есть время?
— Садись, Ксюаремия. Что тебе от меня нужно?
— Я допущена до практики, она продлится месяц. Я не знаю, как быть с дежурством, которое состоится в июле, у меня, скорее всего, не будет возможности. Но если я не поеду на практику или сбегу на этот день, то отчисление неизбежно. Это как-то… можно решить?
Наставница оценивающе на меня смотрела, от этого взгляда мне было очень не по себе.
— Дежурство — единственный вопрос, который тебя беспокоит? Ты уже решила проблемы с работой, нашла деньги на все необходимое для практики?
— С работой проблем нет, Виктор Андреевич велел взять отпуск по учебе, даже основной у меня останется на август. Денег у меня немного есть, на необходимые вещи хватит… надеюсь. Могу я в сентябре как-то отдежурить два дня, за июль?
— Ты же так хотела отчислиться. — Наставница откинулась на спинку стула.
— Сейчас не хочу.
— То есть ты сдала все экзамены и зачеты?
— Нет, но допуск до практики у меня есть…
— И что, хочешь напоследок вырваться на свободу, подальше от моего контроля? Об этом не может быть и речи. Я уже смирилась с тем, что потерпела фиаско с твоим образованием. Было бы, о чем говорить, если бы у тебя не было долгов. Но ты не защитила курсовую работу и не получила даже допусков к двум экзаменам из четырех. Не знаю, как ты поставила остальные предметы, да меня это и не волнует. Никаких поездок, я не собираюсь опять вывозить тебя с учебной базы в невменяемом состоянии. Тебе все ясно?
— Да, — тихо сказала я.
— Разговор окончен.
Я вышла из кухни совершенно разбитая. Натянула кеды и побрела сначала без цели, потом в направлении института. В лаборатории никого не было, я свернулась клубочком на диване и заплакала. Заночевать здесь? Некруев рассердится, если узнает, но сил идти домой нет.
Послышались голоса, в помещение вошли. Я успела только отвернуться к спинке дивана носом, кое-как утерев слезы. Да что же это такое?!
— Ксюша? Что ты тут делаешь? — спросил Виктор Андреевич.
— Вить, а она плакала, — поняла Ольга Валерьевна.
Она села рядом со мной и положила руку мне на плечо.
— Что стряслось?
— Ничего.
— А почему плачешь?
— Просто…
— Так не бывает. Что с тобой, тебя обидели?
— Нет.
— Тогда что?
Я села, подтянув колени к подбородку.
— Хотела поехать на практику…
— А в чем проблема, тебя же допустили? — спросил Виктор Андреевич.
Я промолчала, хлюпнув носом.
— Что-то дома? Ксюша, хватит отмалчиваться, говори уже.
— Тетя против поездки… Меня же все равно отчислят осенью, зачем ей связываться с моей практикой…. Ждать, когда я там снова уйду в запой… — слезы опять полились ручьем.
Да что со мной!!! Я совершенно перестала себя держать в руках. Ольга Валерьевна притянула меня к себе и крепко обняла.
— Девочка моя хорошая, все наладится. Тетя просто еще не знает, какая ты у нас умница. Никто тебя не отчислит. Тише, тише, все будет хорошо.
Некруев поставил стул напротив нас и сел. Я понемногу успокаивалась.
— Ксюша, а она знает про твои успехи?
— Какие успехи? Я провалила курсовую, я не получила допуск к экзаменам и по всем предметам еле тяну на тройку… какие это успехи?