По результатам распределения, я почти прониклась сочувствием к Жене и Регине — работать им тоже предстояло в подгруппе со мной. Кроме нас в подгруппе еще оказались Игорь Андреев, Вадим Стасенко, Николай Бабушкин, Анна Воронина и Валерия Лабутчер. Подгруппа в целом была очень сильной — видимо, педагоги решили, что я одна в качестве обузы подорвать их работу не сумею. Одногруппники в восторге не были, но ограничились недовольными лицами и возмущенным шепотом.
После ужина все разбрелись по базе, а я переоделась в спортивный костюм и легла спать, пока никого не было. Проснулась я уже утром от противного голоса куратора, заходившей в домики и объявлявшей о подъеме. До сегодняшнего дня я и не подозревала, что у нее такой противный голос. Судя по лицам соседок, они тоже. Привыкшая к собственной душевой я оказалась последней в очереди в душ и в результате вынуждена была ограничиться только умыванием. Затем я вместе со всеми сходила позавтракать, вернулась в домик за тетрадью с ручкой и направилась к учебному корпусу.
Практика была разделена на три независимых части по десять дней, включая три выходных, все три части у разных преподавателей. Первую вела Стеклова, вторую Германова, третью Борисов. Стеклова начала с переклички, озвучивания задач практики и техники безопасности. Затем она ненадолго отпустила всех желающих переодеться в полевую форму. Мне переодеваться было не нужно, что вызвало у Натальи Федоровны недоумение.
— Ксения, почему ты не идешь переодеваться?
— Я буду в этом.
— Так не пойдет. У тебя открыты руки, нет головного убора и неподходящая обувь.
— У меня с собой водолазка, а головного убора и другой обуви нет.
— То есть как, нет? Приехала на практику, почему не взяла необходимое?
— У меня их вообще нет.
— И как ты мне предлагаешь тебя допустить до маршрута? Ксения, почему молчишь?
— Вы меня отчислите?.. — хмуро спросила я.
Наталья Федоровна несколько растерялась.
— Из-за отсутствия нормальной одежды? Нет, конечно. Но идти в таком виде в маршрут не лучшая идея.
— И что мне делать? — раздраженно спросила я.
— Для начала сменить тон. На голову можешь попросить повязку на складе, пусть выдадут какую-нибудь старую наволочку на растерзание, обычная практика. Руки что бы были закрыты, надевай свою водолазку. С обувью пока ладно, не так далеко будем ходить ближайшие два дня. А потом что бы проблему решила, как хочешь.
На маршруте я сломалась через полчаса, безнадежно отставая от группы и преподавателя. В водолазке было невыносимо жарко, через тонкую подошву моей неподходящей обуви я чувствовала каждый камушек и корягу на своем пути, к тому же моментально заполучила в кедах несколько дырок, через которые внутрь проникала всякая неприятная мелочь, покалывающая и натирающая ноги. Кое-как добравшись до первой точки обследования, я рухнула на землю, прислонившись спиной к стволу дерева и еле дыша. Одногруппники смотрели на меня с чувством превосходства. Не всем из них переход дался легко, но на моем фоне они выглядели опытными путешественниками.
— Мягкова, как себя чувствуешь? — спросила Наталья Федоровна.
— Хорошо, — соврала я.
Стеклова приступила к объяснению. Понемногу приходя в себя, я пыталась понять хоть что-нибудь, но куда там. В тетради появились очередные несуразные записи, от которых сразу было ясно, что толку не будет. После объяснений все приступили к выполнению задания, а я осталась не у дел — Вересная не сочла нужным считать меня за рабочую единицу, распределяя работу. Я отошла в сторонку, наблюдая за трудящимися одногруппниками.
— Мягкова, почему загораешь? — быстро отреагировала на мое безделье Стеклова.
— Делать нечего.
— Оптимистичное заявление. Бегом в группу и спрашивай, что делать.
Я поплелась в направлении группы.
— Прибавь скорости! — пришлось ускоряться.
— Вересная!
— Что?
— Мне что делать?
— А ты что-то можешь? — поинтересовался Игорь.
— Ксеня, ты можешь помочь мне с описанием? — не дала мне ответить Вересная. — Мне неудобно самой записывать.
Какое доверие! Впрочем, мне бы действительно хоть с этим справиться.
Я записывала за Женей, вызывая смешки и язвительные замечания товарищей по работе частым вопросом «как это пишется» — Вересная сыпала незнакомыми терминами и формулами, требовавшими для записи неизвестных мне обозначений. На первые язвительные замечания я огрызалась, потом мне это надоело. Ну и пусть потешаются, у меня уже нет сил с ними сражаться. Вскоре им, впрочем, тоже надоело зубоскалить. Так я весь день и занималась тем, что работала у Вересной личной стенографисткой. Зато Стеклова больше не цеплялась, да и занятие в целом было мне по плечу.