Я, конечно же, помог.
Характерной чертой моего брата было то, что он никогда не останавливался на достигнутом и никогда не покладал рук. Вскоре он уже снова ушел с головой в работу на своем собственном прииске – в Национальной библиотеке.
Через несколько недель он спросил мое мнение относительно трех манускриптов, которые он составил для публикации издательством «Симплекс Нейчур Пресс» в виде трех маленьких книжек. Первый назывался «Оды и эпос Горация, перевод в прозе на английский доктора Кальвина Кноттерсли, Д. Литт (Оксфордшир)»; второй – «Клинические заметки о переломах» Эрнста Джорджа Мауде, доктора медицины, члена Королевской Хирургической Коллегии; а третий – «Плавание и ныряние. Благородное и мужественное искусство» Лео Патерсона. Было совершенно очевидно, что эти произведения являются всего лишь пересказом работ других людей, но я воздержался от комментариев, хотя и предупредил брата о том, что неразумно делать доктора Мауде членом Королевской Хирургической Коллегии. Списки членов Коллегии были доступны широкой публике, и кто-нибудь мог их проверить.
– А ты уверен, что среди них нет человека по имени Мауде? – спросил брат.
– Если есть, то это еще хуже, – ответил я. Позднее я обнаружил, что доктор утратил свое почетное звание.
10
Была отвратительная ночь. Мы – мистер Коллопи и я – сидели на кухне. Сгорбившись у плиты в своем покореженном кресле, он читал газету. Я сидел за столом, лениво и без должного усердия выполняя домашнее задание, иногда делая паузы, чтобы поразмышлять о перспективах получения работы. Я по-настоящему устал от пустой траты времени, именуемой учебой, от бессмысленного ленивого изучения вещей, которые мне никогда не пригодятся. И я начал довольно сильно завидовать свободной, почти беспутной жизни своего брата. Я видел, как он взрослеет, чувствовал его нацеленность на то, чтобы делать деньги, много денег, чем быстрее, тем лучше, без чрезмерного беспокойства по поводу методов, которыми приходится пользоваться.
Этим вечером брата не было дома, возможно он обсуждал в пабе какую-нибудь новую финансовую операцию. Анни тоже отсутствовала.
Послышался стук в дверь, я открыл и впустил отца Фарта. Мистер Коллопи приветствовал его, не поднимаясь с кресла.
– Добрый вечер, святой отец. Это очень неразумно – ходить в такую погоду!
– Ах да, Коллопи, но у нас было хорошее лето, слава Богу. Как бы то ни было, мы с вами не должны выходить из дому слишком часто.
– Думаю, мы заслужили выпивку, святой отец. К тому же она убережет нас от зимних напастей.
Отец Фарт вынул свою трубку, которая теперь сделалась для него единственным утешением, оберегаемым, как сокровище, мистер Коллопи с трудом поднялся с кресла, достал глиняный кувшин, два стакана и принес кринку воды.
– Давайте, – сказал он.
Мистер Коллопи разлил питье, и они стали его смаковать.
– Я должен рассказать вам кое-что забавное, святой отец, – сказал мистер Коллопи. – Чертовски забавное. Я развеселю вас. В прошлую среду состоялась встреча нашего комитета. Там присутствовала миссис Флаэрти. Она рассказала всем нам о своей дорогой подруге Эмелине Панкхерст[29]. Сейчас это может показаться вам наглостью, но она абсолютно и окончательно права. Она поставит на место этого негодяя Ллойд Джорджа[30]. Я ею восхищаюсь.
– Да, она не лишена смелости, – согласился отец Фарт.
– Но подождите и выслушайте до конца. Когда мы вернулись к нашим собственным делам и стали обсуждать и то, и другое, и третье, снова выступила дерзкая миссис Флаэрти со своим собственным планом. Подложить бомбу под Сити-Холл!
– Спаси нас, Боже!
– Поднять на воздух этих ублюдков. Поубивать их всех к чертовой матери. Разорвать их на мелкие кусочки. Раз уж они отказываются выполнять свой долг по отношению к налогоплательщикам и по отношению к человечеству, они не заслуживают права на жизнь. Если бы они жили в Древнем Риме, их следовало бы распять.
– Но Коллопи, я думал, вы питаете отвращение к насилию.
– Может быть, святой отец, очень может быть. Но не миссис Флаэрти. Она готова расправиться с этими извращенцами из Корпорации с удвоенной энергией. Вот к чему она призывает – к действию.
– Но, Коллопи, я уверен, вы объяснили ей правильную позицию – вашу позицию. Агитация, регулярное обнародование истинных фактов, скандалы по поводу каждого проявления халатности со стороны Корпорации, пробуждение общественного мнения. Сколь много полезного миссис Флаэрти могла бы совершить на этом поприще. И как мало она сможет сделать, если попадет в тюрьму.
– Она не будет первой в этой стране, святой отец, кто попадет в тюрьму за свои идеалы. Для некоторых людей здесь это обычное дело.
– Для того, чтобы вести публичную агитацию, вы должны быть среди людей. Они должны вас видеть.
– Как церковь посмотрит на план миссис Флаэрти?
– Я не сомневаюсь, он заслужит строгое осуждение и порицание. Такие вещи являются крайне греховными. Думаю, это можно классифицировать как убийство. Незаконно убивать за плохое управление или небрежное исполнение своих обязанностей. Убийство не может быть оправдано. Мы можем довериться выборам и голосованию, но не кровопролитию.
– Боюсь, отец Фарт, что ваша проповедь годится только для цыплят и гусят. Мои предки были смелыми, сильными людьми. А как насчет раннехристианских мучеников? Они не останавливались перед пролитием собственной крови, когда речь шла о защите принципов. Дайте мне ваш стакан.
– Эти вещи, конечно же, нельзя сравнивать. Спасибо.
– Теперь послушайте меня, святой отец. Слушайте внимательно. Это было в начале ноября тысяча шестьсот пятого года. Английский король Яков Первый жестоко преследовал католиков, бросал их в тюрьмы и конфисковывал их собственность. Это было дьявольское время, худшее, чем время Елизаветы. С истинными христианами обращались как с собаками, а с их пастырями – как со свиньями. Вы должны иметь в виду, что римские императоры, за исключением мерзавцев вроде Нерона, могли по крайней мере похвастаться тем, что давали народу зрелища. И что случилось дальше?
– Яков был одним из самых презренных монархов, – медленно проговорил отец Фарт.
– Я скажу вам, что произошло дальше. Человек по имени Роберт Гетесби решил, что мы можем сделать ровно столько, сколько сами готовы сделать. И он придумал тот же план, что и миссис Флаэрти. Он решил взорвать здание Парламента и уничтожить черт знает сколько мерзавцев, включая Его Величество. Я знаю, как бы он отблагодарил вас, если бы вы посоветовали ему заняться выборами и голосованием. Он дал бы вам пощечину, а потом еще добавил бы коленом в живот. Помни, помни пятое ноября[31].
– Не забывайте, он жил в другую эпоху, – ответил отец Фарт.
– Правда и ложь не меняются с течением времени, и вы знаете это очень хорошо, святой отец. Гетесби привлек на свою сторону Гая Фокса, смельчака, который воевал во Фландрии. И Гранта, и Кейеса, и обоих Винтеров, и Бог знает сколько достойных людей, все они были католиками. Фокс был центральной фигурой и главным исполнителем всего задуманного. Он руководил закладкой полутора тонн пушечного пороха в подвал под Палатой лордов. Но были еще два человека, все время поддерживавших замысел и призывавших на него Божье благословение. Я имею в виду Гринуэя и Гарнета. Знаете, кем они были, святой отец?
– Думаю, да.
– Конечно, да. Они были иезуитами. Каково?
– Мой дорогой друг, иезуиты тоже могут заблуждаться. Они могут ошибаться в своих суждениях. Они всего лишь люди.
– Клянусь, они не ошибались в своих суждениях, когда Гай Фокс был разоблачен. Они просто удирали с быстротой молнии, направляясь в более безопасные страны. И отец Гринуэй, и другой священник. Отец Гарнет не сумел спасти свою жизнь. Он был пойман, на свою беду, и получил кусок пеньковой веревки на виселице.
29
Эмелина Панкхерст (1858-1928) – знаменитая английская суфражистка (сторонница введения избирательного права для женщин). Создательница воинствующего Женского Социального и Политического Союза (1903 г.).
30
Ллойд Джордж, Дэвид (1863-1945) – премьер-министр Великобритании в 1916-1922 гг.; один из крупнейших лидеров Либеральной партии. В 1905-1908 гг. министр торговли, в 1908-1915 гг. министр финансов.
31
Пятое ноября отмечается в Великобритании как день раскрытия «Порохового заговора» – не удавшегося покушения католической партии (под руководством иезуита Гарнета) на жизнь Якова I Английского в 1605 г. Заговорщики хотели взорвать бочки с порохом, помещенные под зданием парламента, чтобы убить короля, который должен был присутствовать на заседании парламента. Заговор был предотвращен, руководители казнены.