Он не договорил, и Мак понял, что Экцеленц и сам не знает, что будет видно.
— Основная твоя задача — держи связь с Абалкиным. При малейшей угрозе прими все меры, чтобы выдернуть его с островов, пока он не попал на алтарь Владыки Глубин. Наши сотрудники в Хонти обойдутся без твоих мудрых указаний: они там давно сидят — обжились, пустили корни, и делают своё дело, не привлекая к себе ненужного внимания. Ну, а здесь, в Республике, ты и сам знаешь, что делать — то же, что ты делал до сих пор. Авторитет твой достаточно высок, опереться можешь на старых проверенных людей вроде Зефа или Вепря, на моих молодогвардейцев и на твоих учеников. Неделя — срок небольшой, не думаю, что умники из Временного Совета ухитрятся что-нибудь учудить, однако посматривай за ними в оба глаза.
Сикорски говорил ровным и бесцветным тоном, но Мак видел, что шефа одолевает беспокойство. Максиму и самому было не по себе — что это за вызов такой ни с того, ни сего?
…Странник отсутствовал десять дней, за которые на Саракше не случилось ничего из ряда вон выходящего. Всё было спокойно, исполинская машина, запущенная прогрессорами-землянами, крутилась без сбоев, но Максим весь извёлся, ожидая возвращения шефа. Нет, он отнюдь не боялся ответственности, свалившейся на его плечи, — он подспудно ждал чего-то, что в корне всё изменит. И Каммерер не ошибся.
Когда он увидел вернувшегося Сикорски, то не сразу его узнал. Экцеленц выглядел скверно, он осунулся и резко постарел.
— Меня отзывают с Саракша, — сообщил он, как только они с Маком остались наедине. — КОМКОН принял такое решение.
— А причина, Экцеленц?
— Причина? — Сикорски криво улыбнулся. — Руководство сочло, что моё дальнейшее пребывание на посту главы прогрессорской миссии Земли на Саракше нецелесообразно. Я, по мнению КОМКОНа, проявил склонность к явному диктаторству, выразившуюся в казнях и массовых репрессиях, что является недопустимым, поскольку противоречит духу земного гуманизма. Не могу понять, — добавил он с горечью, — почему меня обвиняют в этом именно сейчас, хотя раньше я делал примерно то же самое, и мои действия одобрялись. Более того, — он поднял голову, и Максим увидел, что зелёные глаза шефа подёрнуты дымной поволокой усталости, — принято решение свернуть программу «Просветление».
— Как свернуть?
— Полностью. Пси-генераторы на спутниках консервируются, подача базового потока излучения на поверхность планеты прекращается.
Ничего не понимаю, подумал Максим. Почему умные и рассудительные люди, совсем ещё недавно одобрившие позитивную реморализацию с помощью пси-поля, вдруг так резко изменили своё мнение, причём тогда, когда уже наметились обнадёживающие результаты? То, что руководство КОМКОНа не устраивает Рудольф Сикорски с его жёсткими методами работы, ещё можно как-то объяснить, но полный отказ от «Просветления» необъясним. Что их там всех, загипнотизировали?
— Вся информация по психотронным генераторам — принцип работы, документация, технология изготовления, и так далее, — подлежит полному и безусловному уничтожению. Разрешено использование пси-излучения в медицинских целях и в лагерях военнопленных, но все установки должны быть снабжены самоликвидаторами с тем, чтобы все передвижные излучатели могли быть разрушены радиосигналом с орбиты. На Земле почему-то решили, — Экцеленц усмехнулся, — что такое открытие всё-таки можно закрыть. Блажен, кто верует… Но всем этим буду заниматься уже не я, а мой преемник — мне остаётся только передать дела.
— А когда он прибудет?
— Кто?
— Ваш преемник.
— А он уже прибыл, — по костистому лицу Сикорски вновь проползла тень улыбки, — ещё три года назад. Моим преемником КОМКОН назначил тебя, Максим Каммерер. Только не говори мне, что ты не справишься, ладно? Да, и обеспечь возвращение Льва Абалкина на материк. Его решено отозвать с островов — там скоро будет чересчур горячо — и направить на работу с голованами. Но это уже так, мелочь по сравнению со всем остальным.
— А что будете делать вы, Рудольф? Я имею в виду, на Земле?
— Я стану контрпрогрессором — в Совете Галактической безопасности считают, что на этой работе мои инквизиторские таланты смогут проявиться в полной мере. Но я не слышу твоего ответа, Максим.
— Справиться-то я справлюсь, — сказал Максим, — но дело в том, что я этого не хочу.
— Не хочешь чего? — Сикорски поднял брови.
— Справляться. Я вернусь на Землю вместе с вами, Рудольф, мне здесь больше нечего делать.