…Капли мелкого дождя барабанили по шлему, но капрал Бузудеш не обращал на них внимания: во-первых, от сырости защищает плащ-накидка, а во-вторых — он старый солдат, капрал Легиона, а не жеманная барышня из тех, что бегают на танцы в военный городок и ахают, томно закатывая глазки, когда солдаты рассказывают им о тяготах суровой службы, между делом забираясь слушательнице под юбку, — что ему какой-то там дождик?
Танцы, массаракш, развлечения, капрал с досадой сплюнул. Службы не стало: теперь считается доблестью уклониться от призыва, заплатив продажным медикам из тех, кто за деньги найдут у здорового молодого парня весь букет старческих хворей, вплоть до маразма и полного паралича. Когда-то — совсем ещё недавно! — считалось высокой честью попасть в Легион кандидатом в действительные рядовые, не говоря уже о том, чтобы по-настоящему встать в ряды, а сейчас доброволец — явление редкое. По большей части такими становятся людишки с тёмным прошлым, желающие скрыть свои старые грешки под чёрной легионной формой: отребье, наркоманы и просто те, кто не в состоянии найти себя в мирной жизни из-за природной лени и неспособности к чему-либо вообще, кроме как брюхатить окрестных вертлявых дур. Капрал вспомнил, какими глазами смотрели на него эти пародии на солдат, когда он распинался перед ними, говоря о патриотизме и высоком долге — да они таких слов не слышали даже в пьяном бреду! И это новобранцы-легионеры, сила и доблесть, а что тогда говорить об армейском пополнении? Тьфу, массаракш… Расскажи им, с каким восторгом мы пели «Наш славный Легион тяжёлыми шагами» или «Слава Отцам Неизвестным», так они за твоей спиной покрутят пальцем у виска — мол, совсем того, старый дурак, и будут думать о чём угодно, только не о службе. Они считают, что раньше было одно сплошное враньё, и что Хонти, или там, скажем, Пандея, на самом деле никакие не враги, а лучшие друзья, и что надо брать пример с того, как они живут, а не стрелять из автомата по поясным мишеням, изображающим этих самых друзей. Ага, живут они, как же… Не знаю, как там Пандея, там я не был, но нищая Хонти с её бесконечной гражданской войной; страна, где бабы отдаются за банку консервов или за обойму патронов — проверено! — такого примера мне не надо.
А всё оттого, что не стало твёрдой руки. Армию объявили язвой на теле общества, чёрной дырой, где бесследно исчезают народные деньги, и любой мелкий лавочник смотрит теперь на офицера-ромистра или даже на бригадира как на убогого неудачника, хотя раньше глядел на него (если осмеливался) исключительно снизу вверх, со страхом и почтением. Все газеты полны разоблачительными статьями, поливающими армию потоками грязи, — писаки по заказу сочиняют истории о том, что военные продают всё, что могут, и даже организуют вооружённые банды, грабящие мирное население, и что наилучшим решением этого вопроса будет распустить армию, а всех её бывших солдат и офицеров направить на принудительные работы по расчистке и дезактивации заражённых южных территорий. Да, армейцы (и даже легионеры) действительно кое-что продают, иногда даже оружие, но что им остаётся делать, если у правительства находятся деньги на что угодно, но только не на выплату жалования военным? Есть хочется всем, в том числе и солдатам… Распустить армию… А что вы будете делать, если через северную границу хлынут хонтийцы, если на юге зашевелятся мутанты и варвары, а у западного побережья снова всплывут белые субмарины? Вы будете уговаривать их жить в мире и дружбе, стоя с голыми руками под стволами автоматов и дулами орудий? Хотел бы я посмотреть на такую картину (но только сидя в бетонном бункере за пулемётом с добрым запасом патронов). Взять бы вас за шкирку, пацифистов, да в бой, в самое пекло!
Капрал вспомнил, как ревели моторы и лязгала броня, когда со Стального Плацдарма шли в атаку танки. Он, капрал Бузудеш, принимал участие в этом прорыве — в прорыве, из которого вернулись немногие (штрафная бригада так вообще целиком сгорела, когда начали рваться атомные мины). Сначала всё шло хорошо, «драконы» проломили оборону хонтийцев и вдавились на территорию врага. Атомные мины и радиация — оно, конечно, несладко, но танк есть танк, и его броня от многого спасала (правда, не всех, далеко не всех, война есть война). Эх, если бы тогда подошли резервы… Но резервы не подошли, и стал падать боевой дух — говорили, это произошло оттого, что атомная артиллерия хонтийцев повыбила почти всех танки-трансляторы, передававшие воодушевляющие передачи, — может, оно и так… И всё-таки мы тогда шли вперёд по раскалённому пеплу, поднимая тучи пыли, и враг бежал, бежал, бежал… Победа была близка, но она выскользнула из рук, и мало кому повезло так, как ему, капралу Бузудешу, — он вернулся и даже не получил ни опасную дозу радиации, ни умственную слабость, которой тогда почему-то (наверно, от всего увиденного и пережитого) страдали многие.