— Я реалист, Меценат.
— Святой Мак…
— Что Святой Мак, Епископ?
— Он ересиарх. Народное негодование — большая сила, Меценат, особенно если умело её направить. Людям достаточно сказать «Вот он, враг, он во всём виноват!», а дальше…
— Нужно ещё сказать это так, чтобы тебя услышали, Епископ.
— Да, Меценат, именно так. Если бы работали башни…
— Башни в рабочем состоянии. Не так ли, Ментор?
— Да, Меценат. Дело за малым — нужен генератор как источник первичного сигнала. А ретрансляция — технически это несложно. Во всяком случае, столицу мы накрыть сможем.
— У Странника под рукой сотни мобильных излучателей! Он же в считанные минуты затопит весь город «чёрным» полем! Или «серым», а потом его «молодая гвардия» пройдёт по улицам, заботливо соберёт все «брёвна» и сложит их в поленницу… за Голубой Змеёй. А самые ценные поленья — нас с вами — Странник тут же отправит в печь! Думаете, он слепой или питает относительно нас какие-то иллюзии? Как бы не так! Он всё видит — он же не человек, он дьявол ушастый!
— Без истерик, Воевода. Мне нравится идея Епископа…
— Народное возмущение? Не совсем понимаю твою мысль, Меценат.
— Святой Город. Странника надо отвлечь. Если народный гнев обрушится на гнездо ереси, Странник непременно бросится спасать своё детище, а мы в это время… Улавливаете?
— Толпы разгневанных горожан полягут под излучением, как трава под косой, будь их там хоть тысяча, хоть сто тысяч.
— Не полягут, если их «подкормить». А если Странник устроит массовую бойню, это не добавит ему популярности — на его голову падёт кровь невинных.
— Подкормить? Что ты имеешь в виду, Меценат? Поясни.
— У нас есть Ментор. Он у нас большая умница, и у него есть умельцы, которые очень любят деньги. И эти его учёные техники-умельцы уже заканчивают свою работу…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ВСКИПЕВШАЯ МУТЬ
Зов пришёл.
В огромном многомиллионном городе что-то неуловимо изменилось, изменилось сразу и вдруг, как будто в стоячий пруд капнули отраву, она расползлась, и обитатели пруда — рыбы, раки, лягушки — почуяли присутствие в воде чего-то чужеродного и забеспокоились. Люди замирали на полуслове, замирали на бегу, замирали на вздохе: рабочий — не сняв со станка готовую деталь, клерк — не положив в папку очередную важную бумагу, продавец — не дав покупателю сдачу. Люди замирали, слушая неясный тихий шёпот, шедший непонятно откуда; они замирали, чтобы лучше слышать, и шуршащий шелест становился разборчивей, и шорох складывался в слова, слова превращались в образы, а образы вползали в сознание и располагались там по-хозяйски.
Зов пришёл, и нашёл отклик.
Он касался зудевших болячек, он пробуждал раздражение, накопившееся за годы, он бередил ноющие раны, он раздувал искры, тлевшие под слоем сизого пепла. Шёпот набирал силу, он звучал всё громче, он расправлял крылья, он становился голосом, переходящим в крик. И этот шёпот-голос-крик давал ответ на вопрос, мучавший и не дававший покоя: кто виноват? Неведомый голос очень доходчиво разъяснял, кто виноват в том, что разжиревшие буржуи ездят на роскошных авто, не соблюдая никаких правил; что нет правды и порядка; что законы не соблюдаются, а если и соблюдаются, то для всех по-разному; что миллионы людей голодают; что денег не хватает на самое необходимое; что по улицам страшно ходить не только вечером, но даже днём; что дети отбились от рук, а жена ушла к другому.
И легче всего Зов находил дорогу к сердцам тех, в ком дремало тёмное начало, кто привык считать, что всё можно решить грубой силой, топором и пулей, — надо только знать, в кого стрелять, и кому рубить головы. Пусть прольётся кровь, в которой утонут все обиды; пусть вспыхнет пламя, в котором они сгорят, а потом… Что будет потом, голос не говорил, но разве это важно? Вперёд, братья, бей-круши-ломай, разбираться будем после!
Идите, внушал голос, идите туда, где гнойной язвой вырос на нашей земле Святой Город, который на самом деле дьявольский город, обитель зла и рассадник ненависти, рай для немногих и несбыточная мечта для всех остальных. И рай этот населён не ангелами, а демонами, пьющими кровь, и демоны эти не успокоятся, пока не выпьют последнюю каплю крови из жил последнего человека. От них не убежать, не спрятаться, не скрыться, но их можно убить — так идите и убейте их, убейте всех до единого! Сожгите злое гнездо, и тогда вы наконец-то вздохнёте с облечением, и воцарится мир и покой, и достаток найдёт дорогу к вашим домам, и женщины ваши станут улыбчивы и нежны, а дети послушны.
И люди шли, бросая все свои дела; шли, подбирая по дороге камни, палки и железные прутья, и были среди них те, которые доставали из тайников припрятанное оружие (а кое-кто давно носил это оружие при себе и не стеснялся применять его по любому поводу и даже без повода). Среди миллионов людей были сотни и тысячи таких, которые рады были любой возможности пустить в ход ножи — они к этому привыкли, как привыкли ежедневно видеть изуродованные трупы на экранах телевизоров в «горячих» репортажах «с места события». В серой человеческой массе хватало чёрных сгустков — толпа был щедро разбавлена бандитами и подонками всех мастей, для которых убить — это куда привычнее, чем сказать «спасибо». И эти вроде бы люди первыми подчинились Зову, подчинились охотно и с радостью.