Капитан проницательно усмехнулся:
— Ладно, говори, чего хочешь?
— Соколов нужен…
— Ладно, хрен с тобой. Бери, — рассмеялся ротный. — Только тогда уж смотри — чтоб всё на пятёрки!.
Подготовка к дембелю — процесс многогранный. Каждый «дед» вносит в него свою фантазию. Но оформление альбома неизменно занимает первое место среди обязательного перечня истинно дембельских мероприятий. Можно даже сказать, что без альбома нет настоящего дембеля. Так… просто сходил человек в армию и вернулся…
Над монументальным произведением, посвящённым ратным будням младшего сержанта Фомина, трудился целый коллектив.
Рядовой Ходоков переписывал песни вместе с аккордами. Гунько каллиграфическим почерком фиксировал под ними перлы военного юмора. А Кабанов рисовал завитушки вокруг памятных фотографий, украшая символическими листьями дерево службы товарища младшего сержанта.
Периодически Фомин давал ценные указания, контролируя творческий процесс:
— Кабанов, сколько листьев на деревьях?
— Сто семнадцать!
— Ты что, Кабанов, мне ещё целый день до дембеля накинуть хочешь?! Сто семнадцать было утром, а после ужина — сто шестнадцать!
— Виноват, товарищ сержант!
— Распустились без меня, — добродушно хмыкнул Фома. — Наказать бы, да добрый я сегодня.
Сержант Прохоров оторвался от пристального изучения потрёпанного выпуска «Плейбоя»:
— У Кривошеина из пятой роты видел альбом?
— Не-а… а что? — насторожился Фомин.
— Он буквы золотой краской обвёл… Реальная тема!
Уступать пятой роте в таком важном деле было нельзя. Фома вкрадчиво спросил:
— Кабанов, ты как, с красками дружишь?
— Рисовал в школе… гуашью, — неуверенно ответил тот.
— Красавелла! Будем осваивать новые вершины! — обрадовался младший сержант. — Ну что, Ван Гог ушастый, айда за золотой краской!.
На следующее утро, после зарядки, в расположение второй роты наведался лично майор Колобков. Личный состав сновал туда-сюда.
Кто-то собирался умываться, кто-то одевался… Команда дневального пригвоздила всех к полу.
— Смирно-о-о!
Колобков прошёлся по проходу, всматриваясь в лица. Напротив Фомина он остановился. Младший сержант был заспан и взъерошен. Он хмуро смотрел на мир красными усталыми глазами.
— Младший сержант Фомин! Вы сегодня были на зарядке? — наехал на него Колобок.
— Так точно, товарищ майор!.
— Что-то я вас не видел… А почему глаза красные?
— Не знаю, товарищ майор… Наверное, спал плохо.
Колобков с издёвочкой спросил:
— Бессонница?. Я смотрю, наряды тебе на пользу не пошли?
Фома подумал и промолчал. Рота напряжённо замерла, следя за происходящим. Замкомандира, будто невзначай, поинтересовался:
— Кстати, а где твоя тумбочка?
— Вот, — неохотно ткнул пальцем Фома после секундного колебания.
Колобков не спеша наклонился и извлёк из тумбочки огромный фолиант. На обложке красивыми золотистыми буквами было написано:
«ДЕМБЕЛЬСКИЙ АЛЬБОМ». Майор демонстративно перелистал несколько страниц.
— Ночью, Фомин, нужно спать, а не альбомы рисовать! — наставительно сказал он.
— Товарищ майор!. — не выдержал Фома.
Но его аргументы Колобка не заинтересовали. Он громко захлопнул альбом:
— Назад получишь за два дня до дембеля! — После этого цепкий взгляд майора выхватил из замершей толпы ещё одного заспанного сержанта. — Прохоров, а это твоя тумбочка?
— Так точно! — побледнел тот.
Колобков открыл дверцу. Внутри неприкрыто валялся потрёпанный эротический журнал. Майор брезгливо достал его двумя пальцами, как дохлую крысу.
— А вот это, Прохоров, я забираю насовсем! — с неприкрытым торжеством в голосе провозгласил он.
Сержант не стал возражать, обоснованно опасаясь загреметь по нарядам. Колобок неторопливо направился к выходу. Проходя мимо замерших бойцов, он норовил заглянуть в лицо каждому. Явно намекая, что знает всё и про всех. Перед уходом он весело скомандовал:
— Занимайтесь…
Прохоров продублировал:
— Вольно!
Казарма снова загудела, возвращаясь к привычным утренним заботам. Фома остался стоять на месте, осознавая невосполнимость потери. Сержант Прохоров сочувственно пробормотал:
— А ты говоришь — паранойя!.
Для заочников в Технологическом институте имелось общежитие. Чтобы они могли в тишине и покое подготовиться к экзаменам. Мотострелок Кузьма Соколов заочником не был. Но экзамен по высшей математике должен был сдать. Согласно приказу старшего по званию. Поэтому он залёг на кровать, обложившись по самую макушку учебниками. У старшего прапорщика Шматко одни их названия вызывали панику. Олег Николаевич собрал волю в кулак… и тихо смылся в город. Чтобы не мешать…