Есть свидетели!. Что?. Плойку забирай!. Хотя погоди… Почему сразу — мне?! И найду, не сомневайся!. Да!. С длинными красивыми волосами!.
Да задавись ты этой плойкой!. ЧТО?! КТО?! Да это ты ФРИГИДНАЯ!!
Колобков швырнул трубку, чуть не разрушив аппарат. Он нервно побарабанил пальцами по столу, откинувшись назад, затем полез в ящик, достал отобранный у сержанта Прохорова «Плейбой», полистал и постепенно успокоился.
— Бабу я себе не найду!. — уверенно прошептал он, сладко зажмурившись…
Младший сержант Фомин наткнулся на главного кандидата в стукачи внезапно. Он мирно брёл по казарме, размышляя о новом дембельском альбоме. И вдруг в тёмном углу обнаружился рядовой Кабанов. «Дух» примостился за дальней тумбочкой. Фома тихонько подобрался сзади. Кабанов, не замечая его, что-то строчил на клочке бумаги. Периодически он на секунду останавливался, думал, покусывая колпачок ручки, потом снова возобновлял писанину. Праведный гнев дёрнул младшего сержанта за язык.
— Кабанов! — рявкнул он.
Тот, вздрогнув, обернулся. Фома вкрадчиво спросил:
— Что это ты там пишешь?
Глаза рядового заметались, как у загнанного зверя. Он испуганно спрятал ручку и клочок бумаги за спину.
— А ну покажи! — потребовал младший сержант.
Кабанов молча покачал головой. Фома придвинулся ближе.
Застигнутый на месте преступления стукач попытался отступить, но пятиться было некуда. За спиной оказалась стенка казармы. Фома угрожающе прошипел:
— Ты чё, страх потерял, урод?! — Он схватил Кабанова за руку, пытаясь вырвать записку.
Но тот неожиданно вывернулся, запихал бумажку в рот, быстро прожевал и проглотил. От такого поворота сюжета товарищ младший сержант совершенно обалдел.
Они немного постояли, переваривая. Кабанов — записку. Фома — случившееся.
— Ну ты!. Ну ты… попал, Кабан!! — наконец, яростно прохрипел младший сержант.
В его глазах полыхнуло желание немедленно порвать стукача на портянки… От расправы без суда и следствия несчастного «духа» спас капитан Зубов. Ротный вошёл в казарму и заметил возню в углу.
— Фомин! — громко позвал он.
Тот отодвинулся от оцепеневшей жертвы:
— Я!
— Быстро дуй в штаб — узнай, старшина не звонил?
— Есть!
Фома немного помедлил, ожидая, что капитан уйдёт. Тот по-прежнему стоял в дверях, не собираясь двигаться с места. Младший сержант неохотно направился к выходу, на прощание пообещав вполголоса:
— Ты труп, Кабан!.
Вернувшись из штаба, рядового Кабанова он не застал. Зато сержант Прохоров был на месте. Рассказ много времени не потребовал.
Но эмоций Фома в него вложил — тройную недельную норму: — …Натурально сожрал, скотина!. Запихал в рот — и проглотил! Не жуя!. — Он от души врезал кулаком по стене.
Прохоров философски заметил:
— Заворот кишок может быть… легко… Телегу Колобку строчил, головастик поганый!
— Вот ведь сука! А я ему альбом свой дембельский доверил!.
— Гнида! — согласился сержант. — С ротным тогда не прокатило — стал майору стучать… Мало мы его лечили.
Праведная ярость Фомы требовала немедленных действий. Он рванулся к выходу:
— Я его урою!. Где он?!
— Подожди. Не сейчас. И не сами… — хладнокровно остановил его Прохоров.
После третьего экзамена «старший прапорщик Шматко» вылетел из аудитории пробкой. Он с дикими глазами понёсся к выходу. Но тут его остановил старший прапорщик Шматко:
— Соколов! Стой! Что получил?!
Кузьма притормозил:
— Некогда, Олег Николаевич, Варя уже приехала! Опаздываю!
— А переодеться?! От патруля кто тебя отмазывать будет?! — помахал объёмистым полиэтиленовым пакетом оригинал старшего прапорщика.
Кузя схватил пакет с формой, устремляясь в туалет, чтобы превратиться в самого себя. И тут раздался голос преподавателя.
— Шматко! Где Шматко?!
Олег Николаевич обернулся, не успев задуматься:
— Я Шматко!
Прямо перед ним обнаружился преподаватель с зачёткой в руках.
Он удивлённо показал на мчащегося в районе туалета Кузьму:
— Как вы?! А?.
— Шматко! Тоже!. Брат!. Мой брат! — с лёту отмазался старший прапорщик. — Он — мой, а я его!
Преподаватель заглянул в зачётку:
— Да, действительно, похожи! На фотографии, как близнецы.
Очень перспективный у вас брат! Только рассеянный… Зачётку забыл.
Вы передайте…
Варя ждала его рядом с вокзалом. Она с нетерпением всматривалась в лица прохожих. Рядовой Соколов в немного помятой форме выбежал из переулка и замер на другой стороне улицы.