— Надо повторить!
— Уже повторил!.
— Значит, надо ещё раз повторить! Обидно, если последний экзамен завалим! — Шматко оторвался от газеты, укоризненно качая головой. — И вообще, почему сдавать тебе, а волноваться должен я?!
Однако философии Кузьма не боялся, справедливо путая её с демагогией.
— Олег Николаевич, а вы сами в кино не хотите сходить? — подкатил он с другого бока. — А то за всю неделю, кроме института, никуда так и не вышли… А тут фильм классный!
— Ты знаешь, сколько на этот классный фильм билеты стоят?! — Шматко добродушно хмыкнул. — А вы ладно уж, можете сходить…
Завтра… после экзамена…
— Так Варя утром уезжает!
— Уезжает? Это хорошо… — задумчиво пробормотал старший прапорщик, но быстро поправился: — То есть, надеюсь, вы хорошо время провели?
Кузьма застенчиво потупился:
— Да… Только быстро как-то. Кажется, только приехала, а завтра уже провожать…
— Провожать? — насторожился Шматко.
— Ну, на поезд. Я её утром посажу и сразу назад…
— Подожди! Как это, утром посажу? Экзамен же в девять!
— Так я успею. До вокзала всего полчаса на трамвае, — успокоил Кузьма.
Шматко резко поднялся.
— Целых, Соколов… Целых полчаса! А если что случится? Поезд опоздает… Трамвай заглохнет… Варвара, хоть ты повлияй на него!
— Но, Олег Николаевич, у неё же сумка тяжёлая! — взмолился Кузьма.
— А экзамен у тебя, можно подумать, лёгкий! — отрезал Шматко. — В конце концов, я сам могу Варю проводить!
Варя положила на плечо Кузьме лёгкую прохладную ладошку.
— В самом деле, Кузя! Не надо рисковать. Олег Николаевич меня проводит, а ты на экзамен пойдёшь…
— Вот, Соколов! Всегда и во всём слушай Варвару. Она у тебя мудрая! — обрадовался поддержке старший прапорщик.
— Олег Николаевич, я ж вас до сих пор не отблагодарила за… Ну, что мы с Кузей повидались! — спохватилась девушка. — Мне мама винца дала… домашнего, из смородины. Может, попробуете?
На столе появилась большая пластиковая бутылка. Шматко с оживлением взял её в руки, рассматривая на свет.
— Винца? А что?. Можно и винца! Я вообще люблю всё домашнее… — Он достал три стакана и поставил на стол. — Сообразим, так сказать… на двоих! Кузьме нельзя!
Третий стакан моментально исчез. Варя опять погладила Кузьму по плечу.
— Ну, ты не дуйся. Всё будет в порядке. Тем более тебе выспаться надо перед экзаменом… — В её ангельском голосочке звучали абсолютно невинные интонации.
Настолько невинные, что опытный старший прапорщик сразу заподозрил неладное. Он вскользь поинтересовался:
— А во сколько поезд?
— В шесть утра… — беспечно прощебетала Варя.
Твёрдая рука Шматко дрогнула. На скатерть пролились несколько капель вина. Вставать в пять утра ради чужой девушки старший прапорщик не собирался принципиально.
— Кхм… Ладно, Соколов, можешь сам проводить… — дал он задний ход. — Только чтоб к восьми был как штык! Разбудишь меня — и вместе пойдём! — Шматко душевно улыбнулся, поднимая стакан. — Ну что, за отъезд?.
Народные мстители пришли ночью. Кто-то внезапно сдёрнул одеяло с мирно спящего рядового Кабанова. Он открыл глаза. Над его кроватью возвышался тёмный силуэт.
— Кабанов, встать! — сказал силуэт голосом младшего сержанта Фомина.
Солдат сел, не понимая, что происходит.
— Встать, я сказал!! — разнеслось по казарме.
Кабанов вскочил, испуганно протирая сонные глаза. И тут же ему в ухо вонзился крик:
— Пошли!
— Куда? — дёрнулся он в сторону и потянулся к одежде.
— Там узнаешь! — Фома вырвал её из рук, швырнув на пол. — Так иди, ш-шестёрка!.
От мощного толчка Кабанов вылетел в коридор. В тусклом свете дежурной лампы он внезапно заметил, что все кровати в казарме расстелены, но пусты.
— Пошёл! — повторил младший сержант, подталкивая Кабанова в спину.
В туалете их ждали. Там стояла целая толпа народу во главе с сержантом Прохоровым. Все были одеты по полной форме. Один Кабанов оказался босиком и в трусах. Он загнанно оглянулся по сторонам. Прохоров тихо произнёс:
— А вот и наша цыпа! Наш юный барабанщик, который очень любит стучать. — Он повернулся к толпе. — Знаете, пацаны, я просто не представляю, как вы будете служить, зная, что где-то рядом всегда есть такой маленький, наблюдательный и очень болтливый друг…
Кабанов хлопнул недоумевающими сонными глазами. Рядовой Медведев подал голос:
— Давайте его послушаем! Кабанов, скажи что-нибудь!
Но тут вмешался младший сержант Фомин:
— А он не любит говорить! Он любит жрать бумагу, да, Кабанов?!