Старлинг взял трубку.
— Слушаю. Что там еще?
Незнакомый голос сказал:
— Пап! Это ты, пап?
— Никаких пап тут нет, Рейнер, — ответил Старлинг.
— Пап! — снова произнес голос. — Это я, Джефф.
Женский голос произнес в трубке:
— Звонок в кредит. Кто-нибудь будет говорить с Джеффом? Вы оплатите?
— Вы ошиблись номером, — сказал Старлинг. Может, это все-таки Рейнер?
— Пап! — произнес первый голос, голос подростка, встревоженный, растерянный. — Пап, у нас беда, пап. Марджи посадили в тюрьму.
— Я ничем помочь не могу, — сказал Старлинг. — Мне очень жаль. Я не могу вам ничем помочь.
— Он говорит, что ты дал неправильный номер, Джефф, — объяснила телефонистка.
— Что я, не знаю голоса моего отца, что ли? Пап, да ради бога. Это очень серьезно. Что нам делать?
— Я никакого Джеффа не знаю, — сказал Старлинг. — Номер не тот.
Старлинг услышал, как тот, кто звонил, изо всех сил ударил чем-то по трубе и крикнул:
— Черт! Не может быть, чтобы он так! Не может!
Голос что-то сказал кому-то, кто стоял рядом. Возможно, полицейскому.
— Неправильный номер, — сказала телефонистка. — Я очень сожалею.
— Я тоже, — сказал Старлинг. — Очень.
— Хочешь, чтобы я соединила тебя с другим номером, Джефф? — спросила телефонистка.
— Пап! Оплати, ну, пожалуйста! Господи! Ну, пожалуйста!
— Извините за звонок, сэр, — сказала телефонистка, и в трубке все смолкло.
Старлинг положил ее на рычаг и посмотрел в окно. Мимо, поглядывая на дом, шли трое мальчишек, взорвавших консервную банку. Они шли пополнять свой запас шутих. Разорванная жестянка валялась на мостовой, а женщина в доме напротив следила за ними сквозь большое окно, указывая на них мужчине в рубашке, который не был похож на того, который по вечерам возился со своей машиной в гараже. Старлинг прикинул, замужем эта женщина или развелась. Если у нее есть дети, то где они? И кто звонил? Дети сержанта еще слишком малы. Что могло случиться с Джеффом? Откуда он звонил? Ну, почему он не оплатил разговора, не сказал что-нибудь в утешение, не дал совета — ведь мальчик был в полном отчаянии. У него ведь тоже случались в жизни всякие беды. Вот как теперь, а он ничем не помог.
Он поехал в сторону города, обогнул стоянку закусочной «Невылезайка», взглянул на «Супер-Супер» и описал кольцо вокруг стоянки грузовиков. Мусор лежал рядом с ним на нагретом переднем сиденье и уже попахивал даже сквозь пластик. Негритянка тогда набросилась на него в «Супер-Супере» и пригрозила, что сдаст его мусор в полицию. Старлинг остановил машину у «Супер-Супера» возле бака и, оставив мешок с мусором на сиденье, вошел внутрь. Там была негритянка, но не та. Он купил кукурузные хлопья для завтрака, пакет замороженных макарон и бутылку острого соуса, а потом вернулся к машине. Рядом с его машиной припарковалась другая. За рулем лицом к баку сидела женщина и ждала кого-то. Может, тоже работает в «Супер-Супере», подумал Старлинг, или жена продавца, которого он не заметил.
Старлинг сел в машину и поехал на площадку отдыха у реки, до которой от его дома было меньше полумили. Как-то раз они с Луизой приехали сюда на пикник, но сейчас вокруг не было видно ни одной живой души, ни единого человека за столиком или у воды. Он затормозил у огромного зеленого бака и выбросил в него мусор, не выходя из машины. За баком между стволами эвкалиптов виднелась бурая ширь реки. Быстрое течение закручивало в темных воронках пухлые клочья желтой пены. Коварная река, подумал он, очень опасная. Каждый год здесь кто-нибудь тонул. Водовороты, быстрины. Никто в здравом уме не станет в ней плавать даже в самую лютую жару.
Выезжая с площадки, он заметил в дальнем ее конце два мотоцикла с орегонскими номерами, на камне сидели двое длинноволосых хиппи и курили. Они уставились на него и даже не подумали спрятать марихуану. Из кустов поблизости вышли две девушки в купальниках, и один из хиппи приветствовал Старлинга поднятым кулаком — жестом «силы черных». Старлинг выехал на шоссе.
Из-за хиппи он вспомнил Сан-Франциско, где его мать, Ирма, жила с Рексом, своим последним мужем, у которого были деньги. Старлинг жил у них полгода, когда учился в колледже, а потом переехал со своей первой женой на ту сторону бухты в Аламеду около аэропорта. Они тогда сами были вроде хиппи и иногда курили марихуану. Джэн, его жена, сделала аборт в студенческой квартире в академическом городке. Тогда устроить аборт было непросто, и им пришлось звонить в Гонолулу, чтобы получить нужный телефонный номер в Кастровилле. Женаты тогда они были полгода, и им пришлось у матери Старлинга занять деньги, которые она выпросила у Рекса.