Глава 9
- Да не убирайте вы руку! Себе только хуже делаете!
Саша с трудом повернул голову и увидел женщину в белом халате, сердито удерживающую его правую руку на краю кровати. В вену была введена игла с пластмассовой трубки от большой бутыли с лекарством, прикрепленной вниз головой на металлической штанге. Капельница. Его сейчас непрерывно прокапывали, держа на этом свете.
А он лечился. Что ему еще делать? Малоподвижное тело больше ничего не могло, только лежать и малоэффективно поддерживать личность Саши Иванова. А теперь вон в дремоте (в обмороке?) дернул руку с капельницей. Не специально!
Саша выгнулся, чтобы телу было поудобнее лежать с вытянутой вдоль кровати рукой.
- И вот так держите и больше не срывайте шланг! - неуклонно потребовала его мучительница (или спасительница) в халате.
Он попытался ее разглядеть. Стройная фигурка расплывалась, двоилась и троилась, и после нескольких попыток навести резкость, он добился лишь того, что на глазах выступили слезы.
Фигура в белом халате исчезла. Он забылся в легкой дремоте, прерываемой периодическими появлениями фигур, принимавшихся копошится около него. Правую руку временами сковывало болью – не очень удачно ставили новую капельницу, но затем тело окутывала легкость, Саша вновь впадал в дремоту.
Кое-как орудуя неподатливым телом и стараясь не шевелить правой рукой, он находил приемлемое положение и засыпал. Левая нога и рука совсем перестали слушать, зато отзывались нудной болью на каждое неосторожное движение. Время от времени левая нога по ощущениям отсыхала и отделялась от тела. Саша осторожно шевелил ногами – правой, появившейся новой левой и еще одной старой левой, пытаясь положить поудобнее образовавшуюся третью ногу и спрятать ее от врачей, а то еще будут ругать.
Палата периодически наполнялась непонятным уличным шумом. Он с интересом смотрел на возникающие в темное время суток яркие сполохи, которые оставлял, вроде бы, свет от фар машин. Или это было северное сияние. Разве в Ижевске оно бывает? Где оно вообще находится? Когда летел, ему сообщили, что это Урал. Но Урал протянулся на тысячи километров, от Заполярья до Средней Азии. Иди ищи!
Однажды две медсестры затеяли финансовый спор, в который Саша попытался вмешаться, но кроме мычания ничего не добился. Он разучился говорить. А сестры, не обратив на него внимания, сделали свое дело и ушли. Саша же остался лежать – неподвижный и безгласный, как месячный ребенок, всецело зависимый от этих людей в халатах и блуждающий в иллюзорных мирах поврежденного мозга.
Постепенно он научился узнавать, когда имел дело с реальностью, а когда с галлюцинацией – если левая рука, которая вообще отказалась признавать в нем хозяина, и поэтому он мог работать с ней только мысленно, нащупывала видимое им, значит, он видел галлюцинацию, а если нет, значит, ко нему кто-то пришел.
Санитары постоянно перемещали его по больнице то на койке, то на носилках из палаты в палаты и вскоре он потерял всякое чувство реальности, где и когда находится. Временами ему казалось, что он уже в Москве. В палатах, куда его вносили, находилось такое знакомое и родное. Но затем на некоторое время возвращалось чувство реальности, и вроде бы он снова оказывался в Ижевске, где вновь все новое и чужое.
А потом его перевезли в будущее, лет на двести вперед. При этом перевозка оказалась спокойной и будничной. Врач при помощи санитаров перекатил койку (она была на колесах) через порог очередной палаты. Яркий свет и огни города ХХIII века освещали палату. Здесь его будут лечить и вылечат. Ему вдруг стало очень жалко потерянных друзей и престижной работы. Он заплакал и плакал весь вечер, пока не уснул…
И снова иллюзия. Когда он очнулся, кругом были одни враги. С его инсультом, малоподвижного и уязвимого, его сначала незаметно вынесли на носилках, а потом положили в машину и повезли на встречу с известным врачом тайно ото всех. Он еле мог поворачивать голову и смотрел прямо вперед, умиляясь от храбрости своих спасителей. А те нервничали, ругая какого-то Савелова, в который раз не приезжающего…
Он оказался в Стамбуле, с интересом оглядывая в окна палаты на незнакомую городскую местность. Вокруг стояли незнакомые причудливые дома, а около их фундаментов плескался канал. Он не видел его – мешали стены, но почему-то твердо знал – там канал с водой. Его привезли сюда, чтобы лечить.
Пришел хирург, начал его профессионально ощупывать. Было весьма больно, но он терпел и только, как он полагал, еле слышно стонал. Пусть режут. Может хоть немного сделают лучше и легче.